Книга Одна звезда на двоих, страница 172 – Маришка Ко

— Знаешь, Кир, быть внучкой самой Теодоры Рейтор… это совсем другая история, чем быть сыном лорда Старга… — начала она, и он увидел в ее глазах далекие тени прошлого. — Все вокруг, с самого детства, ждали, что я буду точной копией своей легендарной бабушки. А я отчаянно не хотела быть просто чьей-то копией. Я хотела быть собой. Хотела доказать всем — и себе в первую очередь — что я сама чего-то стою, а не просто живу в тени звания «внучки Теодоры». Из-за этого мне приходилось быть жестче, злее, амбициознее, рискованнее, чем другим девчонкам и даже парням. Чтобы они заметили меня, Шайлар Рейтор, а не великую тень бабки за моей спиной.

— Но она ведь действительно была великой женщиной? — осторожно спросил Кириан. — Одна из Основателей Ополчения…

— Она была… разной, Кир, очень разной, — Шайлар криво усмехнулась. — В официальных хрониках и учебниках истории — только несгибаемый героизм, прозорливость и безграничная мудрость. А в семейных преданиях, которые передаются шепотом… она была невероятно сложным человеком. Упрямым до безумия. Жестким до беспощадности, порой даже жестоким к близким. Могла легко пойти по головам ради той цели, в которой была уверена. Но она действительно верила — в Ополчение как идею, в нашу победу над эрлоками, в будущее человечества. И сам проект «Адар»… она им буквально жила и дышала в последние годы своей жизни. Говорят, она часами просиживала в лабораториях с доктором Вэнс и сержантом Рориком, пытаясь понять самую суть их невероятного открытия. Мой отец рассказывал, что бабушка до последнего своего дня была убеждена, что именно эта уникальная связь человека и машины — ключк нашему спасению.

Шайлар рассказала ему еще пару семейных историй о Теодоре Рейтор, которых не было ни в одном официальном учебнике — о ее весьма специфическом, часто черном чувстве юмора, о ее тайной любви к джазу, о ее крайне сложных, конфликтных отношениях с некоторыми другими основателями Ополчения. Кириан слушал, затаив дыхание, и образ легендарной, почти мифической Теодоры Рейтор становился для него более живым, объемным и понятным.

Они говорили и о войне — Шайлар без прикрас, жестко и честно рассказывала о грязи, крови, о будничности потерь, о всепоглощающем страхе, который испытывает каждый солдат на передовой, как бы он ни храбрился внешне. Кириан — делился своими еще не развеявшимися идеалами, своим искренним желанием защищать слабых, о том, как инцидент с нитро и гибель Нарзама, ранение Вилторса заставили его впервые увидеть войну с другой, страшной стороны. Шайлар не смеялась над его юношеским идеализмом, но мягко, исподволь учила его видеть суровую реальность, готовиться к худшему, но при этом не терять веры в лучшее и в себя. А Кириан… он своей верой, своей искренностью, своей неожиданной нежностью и заботой словно отогревал что-то давно замерзшее, окаменевшее в ее собственной душе, заставлял Шай снова, впервые за долгие годы, мечтать не только о победе над врагом, но и о простом, тихом человеческом счастье.

— …и все же, Шайлар, — Кириан вернулся к теме, которая волновала его больше всего с момента их давешнего разговора, — тот шанс попасть в Первый Полк… он действительно реален? Для всего нашего 37-го отряда?

— Абсолютно реален, — подтвердила Шайлар серьезно, ее голос снова обрел командирские нотки. — При одном условии: если вы на финальной комплексной практике покажете не только выдающиеся индивидуальные навыки каждый в своей сфере, но и идеальную тактическую слаженность как единая ИОСН-группа, способная эффективно работать в тесной связке с адарами. Отбор будет жесточайшим, без скидок на ваш статус или происхождение. Но полковник Дидакис крайне заинтересован в создании и внедрении именно таких универсальных смешанных команд. И я… я дам свою личную рекомендацию вашему отряду, если вы ее действительно заслужите своей работой. Так что придется доказывать свое право быть там каждый день. Не только Лисару и комиссии, но и моим ребятам— Санни, Нику, Тиму. И прежде всего — себе самому. Первый Полк — это не просто элита, Кир. Это семья, выкованная в огне сотен боев. Чужаков там не жалуют и не прощают ошибок.