Онлайн книга «Легенда о Чжаояо. Книга 2»
|
– Глава… – Его голос был глубоким и низким. – Ты пьяна… – Ш-ш-ш… – По-прежнему лежа на груди Мо Цина, я прижала палец к его губам. – Не шуми, я специально пришла сюда, чтобы найти кого-нибудь, кто сумеет потушить мой огонь… Услышав сейчас собственные слова, я хлопнула себя по лицу: «Лу Чжаояо, о Лу Чжаояо, только послушай, что ты несешь! Так прямо! Никакой романтики…» Как же неопытна я была… Тем временем действие перед моими глазами постепенно развивалось: когда я придавила Мо Цина своим телом, казалось, вся кровь прилила к его голове, даже страшные чернильные шрамы на лице не могли скрыть румянец. Я схватила бедняжку за ворот одеяния, чтобы приподнять голову, и безудержно набросилась на его губы. Мо Цин же вытаращил глаза и вытянул руки, пытаясь оттолкнуть меня. Я лишь молча прижала их к земле. – Будь паинькой, – велела я, – и слушайся меня. Затем снова впилась в его губы поцелуем, время от времени облизывая и покусывая их… Я смотрела на себя в зеркале, пылая с головы до ног. Закрыв лицо руками, я прошептала: – Лу Чжаояо, какая же ты бесстыдница! Бесстыдница… Сквозь пальцы я видела, что Мо Цин перестал сопротивляться и совсем скоро принял судьбу. Больше скажу: мои чувства, кажется, нашли в нем отклик. Его глаза потемнели, а взгляд стал опаснее… «Ох, этот податливый маленькийУродец! Ты сопротивлялся-то всего ничего! Кто сказал, что я тебя изнасиловала?! Тут явно все было по обоюдному согласию, ясно?! Я отказываюсь принять обвинение!» Глава 8. Техника девяти небес Я беспомощно смотрела на саму себя в зеркале: как прижалась к Мо Цину и страстно целовала его, как мы постепенно сближаемся, а наши губы соприкасаются дольше и дольше. Все было предельно ясно, никакой двусмысленности. Удивительно, что я этого совершенно не помнила, но, глядя в зеркало, будто испытала те неописуемые ощущения: шелковистую мягкость, приятную теплоту и нежную сдержанность, чувство растворения друг в друге и легкую жажду поработить партнера. «Ты желал этого, я боролась за то же самое, мы оба не жалели усилий в попытке поддразнить и взять верх друг над другом, даже задыхаясь от истомы…» Я первой начала задыхаться… Хотела перевести дыхание, но он не отпускал меня… Мо Цин совсем не походил на маленького Уродца, который стыдился показаться другим. В ту ночь он обнажил свою агрессивную натуру. Словно поймал меня в ловушку, отчаянно желая получить от меня все, что я могла дать. Позабыты молчаливость и скромность, Мо Цин напоминал ребенка, которому наконец-то дали столь желанные танхулу[23] на Новый год, и теперь ему не терпится попробовать их. Я чувствовала его желание: он хотел поглотить меня, как танхулу. Будто боялся, что если замешкается и упустит момент, то угощение отберут… и в то же время чувствовал, что, отведав столь желанного лакомства, никогда не познает его сладость вновь. Постепенно он исчерпал все способы оттянуть момент, оставалось лишь вкусить желанное и хорошенько распробовать, чтобы запомнить на всю жизнь. Глядя, как он целует меня, я невольно покраснела, а сердце учащенно забилось. Но я не могла отвести глаз. Мне даже показалось, что внутри разливается странная боль. Как этот маленький Уродец посмел причинить мне такую боль? Мо Цин словно держал мое сердце в своих руках… Безумный, полный страсти и желания поцелуй длился недолго. Мое отражение в зеркале застонало и откинуло голову, а затем упало на грудь Мо Цина и пьяно уставилось на него затуманенным, но внимательным взором. |