Книга Легенда о Чжаояо. Книга 1, страница 44 – Цзюлу Фэйсян

Я вернулась в призрачное состояние. Чжиянь сидела на кровати, немного удивленная.

– Хм, почему у меня такое ощущение, будто все пять моих органов чувств обострились? – она погладила уши и потерла глаза.

– Забыла, кто делит с тобой тело? Уже рассвело, скорее найди кого-нибудь, чтобы сожгли для меня деньги, – поторопила я ее.

– Сначала я отнесу Цанлину пилюли Исцеления. А потом займусь поиском тех, кто сожжет для тебя деньги. – С этими словами она убежала.

Я лишилась дара речи. Кажется, рассказать Чжияньо способе спасти Лю Цанлина было плохой идеей. Кроме того, Лю Цанлин – ученик школы Зерцало сердца… Когда я была жива, то никого не боялась и смело враждовала со всеми десятью Великими школами небожителей и особенно со школой Зерцало сердца.

Весна близилась к концу, солнечный свет становился ярче. Энергия ян в дневное время набирала силу, и я сильно устала. Завалившись на кровать, я закрыла глаза и крепко уснула. Проспала я до темноты и проснулась, только когда услышала, как меня зовет Чжиянь. Она выглядела измученной.

– Я с большим трудом уговорила десять детей, чтобы они сожгли для тебя жертвенные деньги. Твоя репутация действительно ужасна… Мне пришлось отправиться в Шуньань, но все, кто слышал твое имя, убегали от меня…

Я скривилась:

– Если в деревне никого не нашлось, то поезжай куда-нибудь подальше, например, на запад, в провинцию Хэ, или в город Цзян ^[29]. Людей там предостаточно. Откроешь лавку, пусть каждый жертвует понемногу.

– Вот сама и иди, – Чжиянь рухнула на пол. – Я уже который день бегаю туда-сюда без устали, у меня больше нет сил.

Что, теперь она осмелела настолько, чтобы бунтовать? Назвав ее бесполезной, я тут же вошла в ее тело. Размяла пальцы, сложила мудру и переместилась в город Цзян.

Город Цзян был местом свободной торговли на границе небесных и демонических сил. Тут перемешались и рыбы, и драконы ^[30]. Тут всегда царило оживление – даже небу было жарко, а день едва ли отличался от ночи. Временами ночные часы оказывались намного суматошнее. На улице Цветов ^[31] и на постоялых дворах гул голосов напоминал клокотание кипящего котла.

Я купила благовония, жертвенные деньги и свечи. Я соорудила лавку на улице Цветов, расположившись на маленьком мостике, и, развернув полотнище, написала: «В Цзянху всегда есть место искренности. Сожгите немного жертвенных денег… они отправятся…»

Я постукивала кончиком кисти по подбородку и раздумывала, что́ могу предложить, чтобы привлечь людей. Вдруг откуда-то донесся смех:

– Неужели еще существуют лавки, призывающие сжигать жертвенные деньги? Вот это да!

Я повернулась и увидела трех мужчин. Все – в дорогой дуаньде ^[32]. У говорящего были коротко остриженные волосы, стоявшие торчком; он громко рассмеялся. Я пристально посмотрела на него и спросила:

– Хотите сжечь?

Увидев, что я обращаюсь к нему, он подошел комне:

– Давай, и для кого их жечь?

– Для Лу Чжаояо с горы Праха.

Каждый раз, когда я кому-либо это говорила, выражения лица моего собеседника менялось. На этот раз мужчины, стоявшие позади, были изумлены. Один из них воскликнул:

– А-У ^[33]!

Но тот, кого назвали А-У, ничуть не изменился в лице. Вместо этого он присел на корточки перед моим маленьким прилавком и взял парочку жертвенных денег:

– А, демоница Лу Чжаояо! К сожалению, она умерла слишком рано. Я действительно восхищался ею.