Книга Песнь ста миров, страница 7 – Цзюлу Фэйсян

Юаньбао ответила ему лишь молчанием.

Мягкое пламя свечи освещало ее профиль, и от тени, что упала на глаза и брови, Ци Тяню на мгновение показалось, что девушка с улыбкой кивнула. Он невольно отвлекся, и его усеянная синими линиями ладонь накрыла ее щеку, легонько поглаживая.

– У тебя должны быть ямочки на щеках, – произнесон свою догадку, а затем велел: – Улыбнись.

Юаньбао послушно приподняла уголки рта, но даже этой каменной улыбки хватило, чтобы на лице ее появились хорошенькие ямочки.

Уродливые пальцы Ци Тяня коснулись аккуратного изгиба кожи, и, словно одержимый, он тихонько принялся ее поглаживать.

– Ты вся такая мягкая, – продолжая, недоуменно произнес колдун. – Где же кости?

Юаньбао лишь улыбалась каменной улыбкой. Ци Тянь рассеянно смотрел на нее какое-то время, а потом сказал:

– Улыбайся радостнее.

Девушка послушно растянула губы шире, в глазах ее по-прежнему была пустота. Ци Тянь провел от уголка ее рта вдоль изгиба губ пальцем.

Вдруг колдуну пришла мысль, что никогда прежде никто перед ним так не улыбался.

Чужаки испытывали омерзение, страх, а еще страстно желали получить его помощь. Ему были знакомы чужое отвращение и лесть, презрение и боязнь, но никогда прежде ему никто не улыбался вот так просто, и пусть улыбка эта заключалась лишь в обычном изгибе губ.

Глаза Ци Тяня едва заметно засияли.

– Мне нравится, когда ты улыбаешься. В будущем улыбайся мне чаще. – Он завернул недоеденный Юаньбао хлеб. – В будущем, долгом-долгом.

В хриплом, режущем слух голосе совершенно ясно послышались надежда и счастье.

Следующие несколько дней каждый прием пищи Юаньбао составлял хлеб, и каждый из этих дней Ци Тянь без исключения наведывался в поселение. И вот пять дней спустя он снова разжег во дворе огонь и, криво-косо подвесив котелок, сварил простейшую кашу, а затем по ложечке скормил все Юаньбао.

Ночь колдун провел, сосредоточенно наблюдая за ней, не смея даже моргнуть.

И та прошла спокойно.

На следующее утро Юаньбао проснулась уже с прежним румянцем. Поглаживая ее живот, с намеком на улыбку в обычно лишенном эмоций голосе Ци Тянь произнес:

– Я могу тебя кормить. – Кончиками пальцев другой руки он провел по краю плошки. – Смотри, я могу тебя кормить.

Девушка лишь отупело продолжала сидеть на кровати, нисколечко не тронутая его весельем. Ци Тянь вовсе не придал этому значения, а лишь снова велел:

– Улыбнись. Ты должна быть рада.

Она послушно приподняла уголки рта в прежней каменной и пустой улыбке.

Ци Тянь опустился на корточки и, глядя на ее улыбающееся выражение лица, тоже приподнял уголки своих губ. В хижине воцарилась тишина, не слышно вдруг стало даже дыхания двух живых людей внутри.Колдун поднялся на ноги и вышел во двор, чтобы снова сварить кашу на завтрак Юаньбао, и, как и накануне, накормил ее.

Для Ци Тяня этого было достаточно.

Когда наступал поздний вечер, Ци Тянь обтирал Юаньбао водой. В последние дни питалась она хорошо, и лицо ее порядочно округлилось. Ощупывая ее полные губы, колдун и сам не заметил, как наклонился и легонько смочил уголок ее рта языком, ядовитые твари в его теле задергались от волнения и скользнули в кончик языка.

На лице Ци Тяня все еще играла слабая улыбка, когда, протирая руку девушки, он заметил, что волоски на ее коже встали дыбом, всю ее укрыли мурашки.