Книга Песнь ста миров, страница 132 – Цзюлу Фэйсян

Взгляд девушки невольно смягчился:

– Строгий, но ласковый, он хорошо комне относится.

В глазах мужчины что-то шевельнулось:

– Ты любишь своего учителя?

Совершенно не готовая к тому, чтобы другой человек вот так обнажил самый потаенный уголок ее сердца, А Линь вся побледнела. Мрачным, холодным взглядом она посмотрела на стража, желая убить его и заставить замолчать навсегда.

Жун Юй скривил уголки рта и кивнул:

– Ты любишь своего учителя.

С лица А Линь сошла вся краска, она понимала, что ей его не одолеть, поэтому свернулась у стены и прохрипела:

– И что с того?

Мужчина, свесив голову, очень долго молчал и, когда девушка уже решила, что он ничего больше не скажет, спросил:

– Почему ты его любишь? Очевидно, что он намного старше. К тому же… если моя догадка верна, то ты одолжила Клинок казни, только чтобы он смог спасти кого-то другого. Если его сердце уже занято, то к чему тебе…

– Было бы хорошо, если бы… – А Линь, не выдержав, перебила его и бессильно усмехнулась. – Если бы я могла просто перестать. – Она со слегка печальным видом зарылась головой в коленях. Возможно, лунное сияние было настолько холодным, что осторожность ее сердца онемела, а возможно, и нет, но, так или иначе, девушка почему-то тихо продолжила: – В детстве я пострадала и забыла всю свою жизнь до двенадцати лет, когда меня растили родители. Возможно, из-за того, что прежние годы были слишком тяжелы, поначалу я относилась к учителю с почтением и опаской. Однако за последние восемь лет всякий раз, когда оказывалась ранена или заболевала, учитель неизменно оставался со мной. Даже с помутившимся из-за болезни сознанием я все равно знала, что кто-то рядом, кто-то меня оберегает…

А Линь хрипло усмехнулась над собой и добавила:

– Оказавшись под такой защитой, я осмелилась впустить в свое сердце недостойные мысли. Даже мне они отвратительны.

Спрятав лицо и попав в ловушку из собственных эмоций, она не заметила, как выражение лица мужчины мгновенно стало каким-то рассеянным. В воздухе похолодало, и в тишине, нарушаемой лишь дыханием одной А Линь, Жун Юй спокойно произнес:

– Как ты, с помутившимся из-за болезни сознанием, могла знать наверняка, что оберегавшим тебя человеком был именно он?

– А кто же еще? – холодно усмехнулась девушка и подняла голову. – Ты?

К удивлению, страж прямо встретил ее взгляд и ответил:

– А вдруг я?

Она пораженно застыла на мгновение, не в состоянии понять, шутит он или говорит правду.

Долгое время они просто смотрели друг на друга, пока мужчина в итоге не отвел взгляд – длинные ресницы опустились на глаза, и в лице появилось некое поражение. Он изогнул губы в улыбке:

– Шучу, глупая.

Девушка пробыла убийцей многие годы, а еще повидала немало проявлений человеческой теплоты, однако в это мгновение не могланайти слов, чтобы описать улыбку на лице стража. В той были нотки безнадежности, бессилия, непринужденности и, пожалуй, немного недовольства чем-то. Сочетание всего этого в одной улыбке заставило А Линь глупо застыть.

Свет луны гулял по его фигуре, когда Жун Юй произнес:

– В то время я, должно быть, находился рядом со своей любимой.

Стоило его словам прозвучать, как лунное сияние целиком упало на стену, и камень слегка отразил его. А Линь вдруг увидела, как тело Жун Юя стало прозрачным. Казалось, он обратился дымом, который вот-вот рассеется, легким и призрачным.