Книга Отпускай, страница 96 – Ольга Сурмина

И вновь в ответ молчание. Штайнер тяжело вздохнул, покачал головой, и подсел ближе.

— Я кое-что тебе скажу. Это неприятно, но не убивайся из-за этого, ладно? Ни тебя, ни меня не усыновят. Родители не любят больных, поэтому… ты тут надолго. Навсегда. А еще родители не любят детей, о которых ходят дурные слухи, вроде меня. Так что я тут тоже навсегда. Пока мы не вырастим, мы будем тут. Поэтому… по возможности не кричи ночью. Если тебя возненавидят воспитатели, твоя жизни превратиться в ад. — В лиловых глазах мелькнула злость. — Они и мою жизнь пытались превратить в ад. Но пока я здесь, ад будет у них.

В тот же момент мальчик вскинул брови, и удивленно посмотрел вниз. Девочка пыталась взять его палец, но прикосновение её ладошки было холодным, словно руку только что достали из холодильника.

— Так тебе холодно… ты поэтому пыталась встать? — Взгляд становился слегка озадаченным. — Подожди меня тут пару минут, ладно? Я вернусь. И не кричи пока, воспитатели прибегут снова. Если нужно будет слезть… я помогу тебе.

Он вышел и, словно робот, направился вперед по коридору, к лестнице. Затем вниз, и старые ступени скрипели под ногами. В светлом холле первого этажа смеялись две девочки, но, завидев Штайнера, резко замолчали, проводив того напряженными, недоверчивыми взглядами. На окнах чуть раскачивались старые, бежевые шторы. Шумела летняя листва.

В какой-то момент мальчик свернул в тусклую комнату, где вдоль серых стен стояли четыре двухъярусные кровати. Какой-то подросток, что лежал на постели с книжкой, резко напрягся и прищурился. Его сожитель прошел внутрь, и легкой рукой сдернул одеяло с одной из кроватей.

— Это одеяло Говарда. — Как-то странно процедил лежащий, словно не хотел заводить спор.

— И что? В ближайшее время оно ему не понадобиться. — Штайнер мерзко усмехнулся. — Наверху лежит больная девочка, которая не может ходить. Думаешь, ей одеяло не нужнее?

Парень ничего не сказал. Стиснув зубы, вернулся глазами в книгу.

Так же, словно робот, с чуть прикрытыми глазами мальчик возвращался наверх. Криков больше не доносилось.

Он вновь заглянул в небольшой лазарет на три кроватки. Девочка, как и прежде, сидела, и сжимала в холодных ладошках пресловутый кубик. Штайнер мягко улыбнулся, и накинул сверху еще одно одеяло.

— Ну вот. Лучше? — Он вновь присел рядом, безотрывно глядя на бирку, которая висела на железной спинке кровати. — Я — Нейтан. А ты… Эмма. Будем знакомы.

Когда одеяло коснулось её тела, она зажмурилась, и слегка отстранилась. Начинали стучать зубы, малышка попыталась свернуться в позу эмбриона. С напряженным выражением мальчик наблюдал это, затем тяжело вздохнул и, покачав головой, начал ложиться рядом.

— Совсем холодно, да? Сейчас точно будет получше. Психиатры. — Он усмехнулся и закатил глаза. — Сказали, что у меня термоневроз. Я начинаю греться, как печь, когда злюсь. А еще я горячий. Так что… должно полегчать.

Она все еще стучала зубами, и, зажмурившись, пыталась придвинуться поближе. Казалось, ребенок с тихим, злым голосом, в черной футболке и черных джинсах её не отталкивал и не пугал. Кубик так и грелся в её дрожащей ладони, и Штайнер довольно на это смотрел. Приятно, что так искренне приняли такую мелочь.

Он стеклянными глазами глядел в потолок, и чуть-чуть улыбался. Затем слегка их прикрыл, и закинул руки за спину. Не то что бы Нейтан любил помогать. Но прямо сейчас, ощущать себя нужным… необходимым… ему нравилось. Осточертевшие воспитатели и так не давали покоя, а теперь еще и стали срываться на беспомощную девочку. Беспомощную и больную.