Книга Отпускай, страница 72 – Ольга Сурмина

— Спасибо. — Эмма неловко опустила голову.

— Да, и кстати. Есть любопытная информация по поводу твоего рождения. Мой коллега звонил в архивы, затем в детский дом, где вы числились, и всплыл интересный факт... — Даглас скользнул взглядом по наручным часам, и тут же встрепенулся. — Я вам очень скоро о нем расскажу, сейчас мне нужно отойти. Буквально на… десять минут. Приглядите за моими бабушками, хорошо, мисс Фастер? — Врач лукаво улыбнулся, аккуратно подвел пациентку к лавке, и так же аккуратно усадил. — Я очень скоро вернусь. Не скучай.

Он очень быстро направился прочь из зала, настолько, что развивались полы халата. Так же быстро, как и всегда. Эмма со странной ухмылкой смотрела ему вслед, затем довольно зажмурилась. Казалось, она начинала привыкать к его темпу.

Разминая руки от напряжения, Даглас вышел в темный коридор, однако, тут же остановился. Прямо перед ним, на той же высоте на него уставились два знакомых, жутких, фиалковых глаза. Доктор медленно поднял брови.

— Так-так. — Штайнер оскалился. — Здравствуйте. — Он нарочито мерзко тянул первый слог, преграждая выход врачу. — А вот и наш экстрасенс.

Он быстро шел по длинному темному коридору, раздраженно глядя перед собой. Впереди виделась узкая полоска света, судя по всему, дверь в зал была открыта. Штайнер с усмешкой покачал головой, и сильнее прибавил шаг.

Внезапно чье-то незримое присутствие стало ощущаться у него в доме. Какой-то, с позволения сказать, врач имел наглость дурачить его девушку, и ведь определенно знал, что делал. Такое нужно одергивать на корню. Вырезать, чтобы не пускало метастазы. Кто-то наслушался рассказов Эммы, и решил… помочь ей? Повеселить её? Утешить? Мужчина чувствовал пренебрежение и легкую злость. Что этому шутнику может еще прийти в голову, если Фастер каждый день рядом с ним? Возможно, что угодно, если вовремя не приструнить.

Дверь. Нейт лениво заглянул в спортивный зал и присмотрелся, затем медленно раскрыл глаза. Зубы сжимались сами собой, как и кулаки.

Слегка растрепанный, нарочито любезный доктор… улыбался. Улыбался, придерживая руки пациентки с двух сторон, пока та неуклюже шагала на ярко-красных, лакированных ботильонах. Она неловко улыбалась ему в ответ, что-то тихо говорила, и врач наклонялся, чтобы ее услышать. Кивал. Подходил, казалось, слишком близко. Слишком мягко обхватывал тонкие женские ладони.

Любой случайный зритель решил бы, что это романтично. Что эти двое «как-то особенно близки», и от собственных мыслей молодой человек скрежетал зубами. Внутри заворачивалось тяжелое, мерзкое, необъяснимое чувство, словно омерзение и злость в одночасье усилились, и активно перемешивались меж собой. Из ниоткуда рождался странный протест, настолько сильный, что хотелось ворваться в зал, едко улыбнуться, и спросить: «а что тут, собственно, происходит?». Или, еще лучше, растолкать этих двоих в стороны, и обвинить врача в превышении должностных полномочий.

Доктор аккуратно сажал пациентку на лавку. Правильное лицо, спокойный, уверенный взгляд, и едва заметные очертания острых скул на бледной коже. Понимая, что человек в белом халате еще и молод… еще и хорош собой, Нейтан бесился еще больше. Он тоже хорош собой. Очень. Даже слишком.

Только почему он сейчас вспомнил об этом?