Книга Секретарь чудовища, страница 117 – Ольга Сурмина

— Тогда, может, вам стоит поехать с невестой? — Одри раздраженно подняла одну бровь.

— Я как-нибудь сам решу, с кем мне ездить, хорошо? — Прорычал Нэд.

— Так, а что от меня требуется? — Девушка вздохнула, взяла со стола блокнот и ручку и приготовилась записывать. — С кем мы будем встречаться? Что мне делать, как себя вести, когда я буду свободна вечером? Что вообще будет?

Казалось, Ротман сконфузился еще сильнее.

— Идем в кабинет, я тебе разъясню. — Он странно улыбнулся, а Элс сложила руки на груди, но, все же, пошла следом.

Когда показался знакомый стеклянный стол, она почувствовала колющую фантомную боль в коленях. Очень хотелось верить, что шеф не пригнал сейчас еще один доклад на еще шестьсот страниц. Сзади послышался щелчок закрывающейся двери.

— Раз ты так хочешь инструкций, то можем начать прямо здесь. — Чужие горячие руки тут же опустились на талию и крепко её сжали, затем скользнули вниз. — Один день, не более. Мне просто нужно отдохнуть. — Пальцы стали задирать юбку, касаться тонких черных колготок.

— Ротман, катись к чертям. — Девушка вытаращила глаза, и тут же схватила его руки за запястья. — Гори в аду. Сделка была о том, что я буду тут работать, и все. Об интимной обслуге сделки не было.

— Да что ты говоришь. — Он вырвал запястья и тут же схватил секретаршу за ягодицы. — Передумала за ночь? Или решила испытать мое терпение? Черта с два я оплачу тебе еще месяц, если ты не прекратишь строить из себянедотрогу и не раздвинешь ноги. Сейчас.

В ту же секунду в кабинете послышался гул звонкой, хлесткой пощечины. Нэд чувствовал, как побаливала челюсть, и как зазвенело в ушах. По щеке расползалось неровное, багряно-красное пятно.

— Ты пожалеешь. — Он раскрыл глаза. — Элс, ты пожалеешь.

— Это вряд ли. — Одри проглотила ком. — Что ты мне сделаешь, Нэд? Уволишь меня⁈ Прекрасно, я бы многое отдала за то, чтобы больше тебя не видеть. Ты даже представить не можешь, какое отторжение я чувствую, когда тебя вижу. Меня тошнит быть рядом с тобой. Меня тошнит вспоминать о том, что между нами когда-то что-то было. Я… я ненавижу мужчин, которые лупят меня в постели, а потом мне улыбаются!! — Голос срывался в крик. Словно гигантскую дамбу, которая сдерживала все это внутри, сейчас прорвало. — Я ненавижу боль!! А ты мне делал больно, как никто! Меня никто никогда так не обижал! Никто, ни один человек!! Я так старалась ради того, чтобы тебе со мной было комфортно, я так пыталась тебя принять. И что теперь? Ты пнул меня с такой силой, что я не хотела жить. Думаешь, я желаю тебе зла? Ревную тебя, или что-то в этом роде? Пф! Единственное, чего я хочу, это чтобы ты оставил меня в покое наконец! — Глаза с ресницами начинали мокнуть. Голос гнусавил из-за внезапно заложившего носа.

За жизнь он слышал много истерик. Обвинений, проклятий, просьб начать все заново практически на коленях. Молча закатывал глаза и уходил, продолжая слышать это себе вслед. В такие минуты Ротман ощущал только усталость и внутреннюю ухмылку оттого, что все женщины одинаковые. Да, каждой нужно что-то свое, но все они одинаковы в своих невротичных конвульсиях. Кто-то мечтал ему отомстить. Кто-то заставить чувствовать вину и стыд, а кто-то просто пытался уговорить вернуться. Никто из них не мог сходу смириться с отказом, и это стало чем-то вроде правила: бросать секретаршу быстро, чтобы не успела осознать, или на расстоянии, чтоб заблокировать её номер.