Книга Горничная немого дома, страница 45 – Ольга Сурмина

Острая, разрывающая боль пронзала живот внизу, но при этом не сходила, а, напротив, усиливалась с каждым новым толчком. Мужчина резко взял ее за бедра и нагнул перед собой, она, более, не чувствовала его своей спиной, устоять в такой позе с больным животом стало еще сложнее, учитывая, что стоять приходилось на цыпочках — слишком большой была разница в росте. Руки не слушались, они потели и скользили по стене, по шероховатым обоям, ноги в коленях начинали дрожать и едва не подкашивались.

Боль с каждым движением становилась абстрактнее, разливалась по телу словно яд, горничная едва сдерживала крики, но тихо хрипела, слезы катились по щекам, но лицо оставалось относительно спокойным. Кровь каплями падала на ковер, возможно девушке казалось, однако она чувствовала ее запах, и он надолго закрепиться в ее сознании как ассоциация соития.

Хозяин глухо рычал, ухмылка становилась все шире, а пальцы, словножелезные, оставляли на теле партнерши багряные синяки. Он самозабвенно хватался за мягкое, упругое тело, мял его руками, даже не замечая, и не контролируя силу нажима. Ее дыхание, прерывистое и тяжелое сводило мужчину с ума, про себя смеясь, Холгард давно не испытывал такого удовольствия. Мышцы напрягались, пошлый взгляд скользил по горничной, пока она едва ли держалась на ногах.

Ощущение, что ее, буквально, разрывают изнутри никак не сходило, только влаги становилось все больше, кровь перемешивалась с горячей спермой и стекала у девушки по дрожащим ногам. Как только Рик отстранился, она рухнула на холодный пол, служанку трясло, глаза снова раскрылись, так широко, что радужка казалась, маленькой и активной. Верхние веки слегка подергивались — через нервный тик организм стремился хоть как-то скинуть лишнее напряжение. Зубы во рту сомкнулись плотным полумесяцем, прищемив щеки, но она не чувствовала этой боли, слишком незначительной та была по сравнению с животом. Нона слышала, как мужчина отряхивает руки, застегивает пояс и ширинку. Скорее всего, ей придется убирать за собой кровь и другие следы, поэтому девушка привстала, взяла тонкую, силиконовую губку, смочила в растворе и стала пытаться стереть еще влажные пятна.

- Быстро соображаешь, молодец. Не затягивай с этим, я хочу побыть один.

- Слушаюсь. — Произнесла Сальровел деревянным, безэмоциональным голосом.

Вскоре следов на ковре не осталось. Нужно было всего лишь помыть себя, и вернуться к заданию Ран. Так или иначе, окна все равно придется мыть.

Она не помнила, как оделась. Не помнила, как вышла из кабинета, как принимала душ... внутри все горело, скрипело и напрягалось, будто девушка выгорала дотла, изнутри. Все становилось таким пустым, неважным... все, за исключением жизни любимого братика, запертого в палате больницы, словно в тюрьме. Ночь подкралась незаметно и быстро, стирая границы между материальным и вымышленным миром. Чудовища в темноте оживали и блуждали по поместью, будто огромные зомби или поломанные куклы. Воображение рождало ненасытных монстров, забывая, что самые страшные из них уже находились среди нас.

Холгард вновь ворочался, хотя сперва даже слегка задремал. Воспоминания рисовали в голове обнаженное, женское тело, грудная клетка которого расширялась и сжималась под резкими вдохами и выдохами.Ему приходилось слегка приседать и наклоняться... почему-то думать о таких мелочах было приятно.