Книга Горничная немого дома, страница 16 – Ольга Сурмина

- Уберите осколки, сегодня вам повезло.

Самое страшное в жизни, это принимать чужое наказание, расплачиваться за чужую ошибку. Но еще страшнее, когда эту ошибку, или даже не ошибку вовсе, скинули преднамеренно. Это только начало? Нона не могла думать, специально ли это, просто понимала,что ее подставили. Из страха, или просто, чтобы смести с пути... это не играло особой роли. Оправдываться больше не было смысла, и унижаться не хотелось.

Покорно поднимаясь наверх, она не могла найти в себе силы посмотреть даже на спину хозяину. Стыд, печаль... сегодня он не уволил ее, но что если это не последний раз? Как объясниться? Хотя стоит ли...

Холодный воздух третьего этажа проникал девушке под юбку, шевелил ее, обволакивал тело, отчего легкая дрожь прошла с головы до ног. Здесь предстояло провести целый день, но намного более серьезным испытанием будет просто-напросто не заболеть. Холгарду, казалось, не было холодно, возможно, его организм был закален, а, возможно, он попросту привык. Она не видела его лица, но чувствовала, как мерзко и самодовольно он улыбается. Вынес «мягкий» приговор. «Хороший» шеф.

Тереть пол случайно отобранной тряпочкой для пыли изначально было плохой идеей. Но покинуть этаж сейчас, даже для того, чтобы налить воды и взять швабру, это большой риск вылететь, в конце концов она поставлена сюда не для чистоты, а для наказания. Такой вывод можно было сделать, глядя под ноги. Паркет итак сиял, а злополучная тряпочка, казалось, делала его только грязнее. Но потерять эту работу, значит поставить под удар здоровье брата. Сальровел не могла так рисковать, напротив, она планировала задержаться здесь. Планировала... сейчас, стоя на коленях перед кабинетом шефа, нельзя быть уверенной ни в чем, включая свои планы. Белый свет, проходящий сквозь окна, отражался от пола, создавая на нем неровные, яркие блики, которые слепили глаза и мешали сосредоточится.

Желудок сводило от голода, потому как позавтракать девушка не успела. Постоянно сглатывая слюну, она, со сконфуженным лицом продолжала тереть, пока из-за двери хозяина не послышался странный треск.

Все еще в ужасном, злом настроении, Нона привстала, но теперь, ко всему прочему, была немного заинтересована. Что он делает? Чем он вообще занимается, не выходя из кабинета почти никогда? Даже прислушавшись, невозможно было понять, что может издавать подобные звуки. Похоже на треск костра, только этот не успокаивал, а, напротив, нервировал, или же человек очень медленно рвет бумагу. Глубоко вздохнув, Сальровел продолжила свой отчаянный, бесполезный труд. До вечера еще больше десяти часов, стоило либонабраться терпения, либо увольняться. И она, не раздумывая, выбрала первое.

Возможно даже, если бы какой-нибудь богатый инвестор предложил ей стать его любовницей, или, даже, переспать за деньги... она сразу согласилась бы.

Вытащить брата, который был одной ногой в могиле было самым важным, важнее чем все, важнее, чем ее собственная жизнь, и уж тем более достоинство.

У каждого человека есть сердце. Кто-то с ним рождается, а кто-то обретает его по жизни. И речь сейчас не об органе, который качает кровь по телу. Сердце, это самое важное, что есть у человека, его основа, его ствол. И его можно разбить. Для кого-то сердце, это старинный предмет, оставшийся в наследство от покойной бабушки, человек сидит, рассматривает его часами и испытывает истинное наслаждение. Для кого-то это его деньги, счет, который будет расти и пополняться до самой смерти, даже если придется экономить на ложках и туалетной бумаге. Для кого-то сердце —человек, и любовь к этому человеку нельзя измерить обычными стереотипами. Для кого-то собственные мечты и желания. Для кого-то родительский дом. Это вообще самое размытое, и самое странное понятие, но при этом его можно разбить.