Онлайн книга «Биение истинного сердца»
|
— Ты чего… Арсений замечает недобрый блеск в глазах Есении и то, как она поднимается, а в следующую секунду Арсений оказывается лежащим на спине на диване с кошкой на себе, которая касается когтями груди. Не впивается с силой, но явно предупреждает, что одно движение, Тернитасов, и ты не жилец. Арсений вновь сглатывает и скашивает глаза на огромные лапы. Есения увесистая, но тяжёлой её назвать нельзя. Мощи в ней явно больше веса. Обречённо прикрыв глаза, Арсений выдыхает, готовясь-таки проститься с жизнью. Ну а что? Есения так-то права. Помытую добычу убивать приятнее, наверное. Да и заслужил Арсений. Жаль только, что в квартире Петра Алексеевича всё произойдёт. Арсений ждёт секунду, ждёт две. Успевает даже подумать над тем, куда будет бить Есения. А потом он чувствует странное прикосновение к лицу, какое-то перетаптывание на теле, и лба касается что-то пушистое, местами щекотное и ужасно горячее. Арсений хочет распахнуть глаза и посмотреть на то, что происходит, но видит перед собой что-то белое. Он умер? Вот так просто? После смерти люди оказываются посреди белоснежного чего-то? Арсений оглядывается, и белизна начинает обретать очертания. И заканчиваться. За белизной оказывается есть плитка, Кира и кран. Она тянется рукой к нему и внутри всё сжимается от неприятного предвкушения. Арсений в целом чувствует себя весьма странно, словно руки и ноги не на месте, да ещё и сзади что-то увесистое ощущается, чем он может управлять. Пахнет железом, грязью, мылом, химическимиотдушками, чем-то домашним, детьми, другим животным, хлоркой и слегка канализацией из слива. И слышит Арсений слишком много. Слишком. Где-то едят, где-то сопят, очень много разговаривают, вне дома ездят машины, шумит ветер, вода бежит по трубам… И голоса. Арсений слышит столько голосов, что хочется заткнуть уши, но никак. Шум воды заставляет вздрогнуть. Арсению хочется сжаться в комочек, а лучше сбежать отсюда куда подальше, ведь вода — мокрая. От одних только мыслей о ней становится тошно, а от вида, как Кира непринуждённо подставляет руку под струи, настраивая температуру, и вовсе хочется скривиться, но мимика крайне ограничена и получается только слегка сморщить нос. Тёплая вода касается шерсти и доходит до кожи. В местах соприкосновения даже приятно, но в остальном — мокро. Кира кладёт лейку и Арсению хочется ругаться. Шерсть тяжёлым комом тянет вниз, а сверху по ней ещё и размазывают что-то, активно взбивая пену. Лапы немного саднят и внутри погано ощущается отсутствие какого-либо движения силы. Но это такие мелочи по сравнению с тем, что сверху опять льётся неприятная мокрость, окутывая всё тело. Стекает каплями, оставляя за собой влажные и холодные дорожки, прибивает к коже шерсть, и вновь стекает. Отчаянно хочется встряхнуться, чтобы ничего не прилипало, но сверху ложится полотенце и женские руки аккуратно вытирают воду. Арсений не в восторге от прикосновений, но у Киры это получается с какой-то лёгкой осторожной ненавязчивостью. А тело помнит грубые руки, помнит запах пота, подвала, помнит, как тяжело было без еды и воды… Громкий звук заставляет вздрогнуть, а тёплый поток воздуха сдувает неприятные воспоминания и мокрую воду. Мягкая расчёска даже приятно проходится по шерсти, приподнимая её с кожи и возвращая обратно уже сухую… |