Книга Биение истинного сердца, страница 156 – Айя Кот

—Ты готов? — Денис слегка наклоняется поближе к мышке, внимательно вглядываясь всеми головами в чёрные бусинки-глаза.

Мышь принюхивается, шевелит усами, встряхивается, выпускает из лапок морковку и мелкими шажками подходит к выходу из клетки. «Наконец-то»…

Временное обиталище Есении и Арсения. Вечер.

Есения глубоко вдыхает и выдыхает, стараясь унять беспокойное сердце, которое напуганной птичкой обессиленно бьётся о грудную клетку. Кажется, что ещё секунда, и она вновь провалится в небытие на неопределённое время, но проходит две, три, четыре, десять секунд, а она всё ещё дышит. В голове ужасная тишина, давящая на виски. Хочется заорать, вскочить, убежать, но тело не слушается, вялой тряпочкой покачиваясь из стороны в сторону.

Есения знает — реальность обманчива. Она любит играть в глупые игры, растягивая секунды перед прыжком в ничто на долгие часы, создавая ложные надежды. Хуже реальности только тело, которое мастерски искажает ощущения. Отсутствие энергии — всегда качка. Дезориентация, лёгкость, смешанная с тяжестью. Это похоже на обыкновенное человеческое опьянение, когда прикрываешь глаза и мир вокруг приходит в движение. Когда лишь слегка поднимаешь руку, а она взметается к небу словно ничего не весит. Когда чуть-чуть поворачиваешь голову, а вместе с ней разворачивается всё тело и падает, падает на грубый асфальт. Ужасные ощущения.

Она не хочет открывать глаза. Пока висишь на грани — всё возможно. И пусть слух вновь её обманывает, но Есения хочет слышать воображаемое дыхание Арсения. Было бы неплохо ещё ощутить биение его сердца, но Есения слышит только своё. Бам, бам, бам. Оно как метроном отбивает секунды до нового падения. В этот раз слишком долго. Вечность перед небытием всегда такая. Неприятно-спокойная и с привкусом «а может…». Есения знает, что не может. Она проваливалась уже тысячи раз, каждый раз надеясь, что именно сейчас тишина отступит, тело перестанет притворяться ветошью, огонёк внутри вспомнит, что тлеть — не вариант, проснутся практически бесконечные энергетические резервы, она поднимется на ноги, протянет Арсению руку, и они наконец пойдут дальше.

Есения знает, что всё это обман. И даже то, что наконец получилось, тоже. Сейчас пройдёт ещё немного времени, и Арсений отключится. А может, уже, просто тело продолжает играть в странную игру под названием «он дышит». Возможно, его прямо сейчас выжигает. Возможно, уже выжгло. Есения не видит. Не слышит. Не чувствует. Энергии не хватит даже на то, чтобы без последствий принять животную суть, а застревать где-топосередине… Нет, она не готова вновь болтаться посреди бесконечного неприятного чего-то, беспомощно скрестить изнутри, кричать, оглушая лишь себя… Уж лучше переждать последние мгновения перед небытием, чувствуя физическую слабость и слыша тишину.

Только вот Арсеньево дыхание никуда не пропадает. За окном всё так же ездят машины, шумит ветер, стуча ветками в стекло, где-то тикают часы, своё сердце успокаивается, решая, что нужно отдохнуть, на плечах вновь чувствуются Арсеньевы руки… Есения слабо хмурится и приоткрывает глаза. Мир кажется вполне реальным, а Арсений вздыхает глубже и, как будто бы, с трудом. Есения пробует пошевелить своими пальцами, и это неожиданно получается. Обычно перед небытием сознание теряет контроль над физической оболочкой, и она остаётся лежать безвольной тряпочкой. Сейчас же Есения чувствует себя слишком живой. Она не должна слышать обычные звуки, не должна улавливать разницу в дыхании, не должна чувствовать чужие касания. Сердце должно затихнуть, тишина поглотить, тело перестать ощущаться…