Книга Все темные создания, страница 158 – Паула Гальего

На этот раз некоторые оборачиваются к двери. Я замечаю взгляды, слышу приглушённые шёпоты. Бармен замирает за стойкой, тоже поворачивая голову.

Но у меня нет времени на любопытство, потому что новоприбывшая усаживается рядом со мной, и я всё понимаю.

Вот почему на неё смотрели.

Её волосы цвета заката. Кто-то мог бы сравнить их с рассветом — более радостным и полным надежды. Но мне нравится закат, этот миг перед темнотой, свет, который цепляется за мир, не желая его покидать. Он остаётся. Вот что она делает: остаётся.

А её профиль…

Она невероятно красива.

Её волосы, словно закат, а глаза — как самые глубокие, неизведанные леса. Возможно, поэтому мне так трудно отвести взгляд.

Она вынуждена позвать бармена, хотя он уже и так смотрел на неё, ошеломлённый. Заказывает стакан сидра, и я пытаюсь отвести глаза, пока она внезапно не морщится от вкуса напитка.

— Ты ведь не отсюда, верно? — замечаю я.

Она смотрит на меня. У неё маленький носик, немного покрасневший от уличного холода. Несколько веснушек украшают её лицо, которые она не пытается скрыть под макияжем. Скулы чёткие, но остальное в её чертах мягкое и нежное.

— Просто я никогда не пробовала вишнёвый сидр, — отвечаетона.

Её голос красивый, бархатный, с характером. В нём есть что-то, что не соответствует её миловидной внешности — уверенность.

Я снова смотрю на неё. На этот раз более внимательно.

Наверное, она оставила накидку у входа, потому что на ней наряд, совершенно не подходящий для этой погоды: рубашка с длинными и широкими рукавами, синий корсет, облегающий её узкую талию, глубокое декольте, изящные вышивки и длинная юбка, грациозно облегающая её бедра.

— Сколько тебе лет?

Она улыбается озорно.

— А сколько тебе?

— Достаточно, чтобы успеть попробовать вишнёвый сидр, — отвечаю я.

— А хватит ли тебе лет, чтобы попробовать ром? — с улыбкой спрашивает она, поднимая руку, чтобы снова подозвать бармена.

Она заказывает два бокала и протягивает мне один через стойку.

У неё даже руки красивые.

Она делает глоток, морщится и снова машет рукой в знак недовольства.

— Похоже, дело было не в сидре, — с ужасом бормочет она.

Я смеюсь.

— Вот почему я спросил, местная ли ты. — Я делаю глоток рома, который намного крепче сидра. — В таких местах не пьют ради удовольствия.

Она проводит языком по губам и слегка отодвигает бокал.

— А зачем тогда пьют?

— Чтобы праздновать, — отвечаю я, — или чтобы горевать. — Пожимаю плечами. — Любая причина хороша.

— А зачем пьёшь ты?

Я обдумываю ответ.

— Решает тот, кто угощает.

Она улыбается.

— Тогда за праздник. — Она поднимает свой бокал, и я следую её примеру, чтобы чокнуться.

— А что мы празднуем? — продолжаю я игру.

На её ярко-красных губах появляется обещание.

— Ночь покажет.

Я смеюсь. Слишком легко. Слишком красиво. На этот раз, оглядывая её тело, я задерживаю взгляд на местах, где она могла бы спрятать оружие. Корсет слишком узкий, чтобы что-то спрятать, он не оставляет много пространства для воображения, но вот под юбкой…

— Ты так и не сказала, как тебя зовут.

Она, кажется, немного колеблется.

— Одэтт, — отвечает.

Одэтт.

Почему-то мне хочется произнести это имя вслух, но я сдерживаюсь.

— А как зовут тебя?

— Кириан, — отвечаю я.

— Тебе нравятся ставки, Кириан? — спрашивает она и снова поднимает руку.

На этот раз она заказывает колоду карт, которую бармен охотно ей передает.