Книга Последние стражи, страница 15 – Ольга Пашнина

Но ноги упорно неслименя к особняку. И, оказавшись у дверей, я уже физически не могла повернуть обратно, несмотря на боль, разрывающую изнутри: мазь перестала действовать.

Особняк встретил меня тишиной, привычным запахом пыли и безнадеги, слабым мерцанием кристаллов и… отсутствием шепота. Лестницы больше не звали наверх, темные углы не шептали просьбы, старые двери не просили их открыть. Душа Лилит больше не была заточена в доме, и дом… как будто умирал.

Пустой, холодный, темный, несчастливый.

Ворон вспорхнул по лестнице наверх и пропал где-то в недрах дома. Когда я поднялась, то увидела лишь одну приоткрытую дверь, из которой в темноту лился едва заметный рассеянный теплый свет. Заглянув внутрь, я поняла, почему ворон привел меня именно сюда.

Это была спальня Вельзевула.

– Должно быть, ты действительно его любила, – пробормотала я.

– Селин, это ты? – раздался знакомый голос, от которого я вздрогнула.

Когда я слышала его в последний раз, он озвучивал мой приговор.

Значит, Вельзевул еще жив.

– Зайди, Селин. Всего на минуту. Пожалуйста.

Надо же, он выучил это слово. Оставшись один, развалив мир, которым правил. Теперь он умоляет, чтобы невестка, которую он держал рядом на всякий случай, как шуруповерт в гараже, провела с ним хотя бы минуту.

Совру, если скажу, что не считаю это справедливостью.

Следовало развернуться и уйти, но я почему-то продолжала стоять в дверном проеме. Вельзевул сидел в глубоком кресле у окна. Почти вся комната была погружена во мрак, лишь небольшой светильник у входа рассеивал плотную тьму. Лишь сделав несколько шагов, я вдруг поняла, что отец смотрит прямо на меня… но не видит.

Вельзевул был слеп.

Жизнь почти покинула некогда сильное, полное магии тело. Как бы ни называлась его болезнь, она лишила его силы, власти, здоровья, зрения. Как иронично: теперь отец сам во тьме. И вряд ли найдется кто-то, кто любит его так сильно, что рискнет вытащить на свет.

– Дай воды. Она мне необязательна, но с ней умирать как-то легче.

Медленно – тело слушалось неохотно, а боль все еще накатывала волнами – я подошла к графину и наполнила стоящий рядом стакан. А затем поставила на столик перед креслом и равнодушно наблюдала, как Вельзевул шарит по столешнице.

Хотя нет. Не равнодушно. Со странной усталостью, когда даже на ненависть и злорадство сил не осталось.

– Скажи хоть что-то.Что с Мортрумом? Во что превратил его Самаэль? Мортрум теперь проклят?

– Мортрум всегда был проклят, просто вы все предпочитали это не замечать, – откликнулась я.

Отец вскинул голову, вслушиваясь в мой голос. Потом его губы скривились в усмешке.

– Я так и думал, что перед смертью услышу твой голос. Слишком часто говорил с тобой. Однажды ты должна была ответить.

– И что, это конец истории Вельзевула, спасшего Мортрум? Для того, кто правит душами, не предусмотрен Элизиум? Как тебе итог? Это того стоило?

– Мой младший сын меня почти не знает. Мой средний сын меня предал. Мой старший сын не хочет меня видеть. Моя единственная родная дочь мертва. Безумная жена на свободе, а единственная женщина, которую я любил, растворилась в реке мертвых. Предел скоро падет, и темные души хлынут в Мортрум, уничтожая всех на своем пути. А затем и в немагические миры. Их охватит хаос. И лучшим итогом для нас всех будет, если балеопалы нас уничтожат. Когда-то я создал все это. Мортрум, Виртрум, Предел. А сейчас надеюсь умереть раньше, чем все рухнет. Ты осуждаешь меня за это желание, Аида?