Книга Планета-тюрьма варваров, страница 21 – Руби Диксон

Хлу-я встает на четвереньки возле водостока и ждет, пока Ноку наберет код на своем планшете. Раздается щелчок, и она поднимает крышку решетки. Ее маленький носик морщится от запаха, и я делаю мысленную заметку выбить дерьмо из Аста, если он пользовался сливным отверстием, пока я спал. Она закатывает рукава и наклоняется к полу, протягивая руку внутрь. Ее лицо ничего не выражает, когда она хватает горсть отходов и высыпает их на пол.

Ноку с шипением отступает назад.

— Не так близко!

— Извини, — говорит она, но меня забавляет этот едва уловимый бунт. В этом маленьком человеке есть огонь. Она протягивает руку и хватает еще пригоршню, потом еще одну. Хлу-я молчит, но когда она двигается, я вижу, как ее взгляд скользит по мне. Я ей интересен. Мне это нравится.

Ей приходится просунуть руку поглубже, и ее щека почти касается грязного пола. При этом ее брови хмурятся, а затем она дергает сильнее, затем поднимает что — то, что с влажным шлепком падает на землю.

— Я нашла какую-то одежду.

Ноку подталкивает кусочек материала своей электрошоковойпалкой, а затем оглядывает камеру. Его взгляд фокусируется на мне и моем комбинезоне, у которого теперь не хватает рукава.

— Итак. — Его шипящий голос становится ровным от гнева. — Это было сделано специально. Это все для того, чтобы ты мог получше разглядеть моего маленького человечка, Джутари? Не думай, что я не знаю, кто ты такой.

Я умудряюсь улыбнуться, отчего это кажется гораздо сложнее, чем есть на самом деле. Придурок сетри.

Он наклоняется надо мной, его глаза — бусинки сверкают.

— Она моя, заключенный. Не забывай об этом. Я могу делать с ней все, что захочу. Если я захочу потаскать ее голой перед тобой, я могу. Если я захочу затащить ее в свою постель, я могу. Если я захочу сделать ее жизнь невыносимой, я смогу.

С этими словами он небрежно набрасывается, ударяя человеческую женщину по лицу своей электрошоковой палкой.

Хлу-я с тихим вскриком падает, распластавшись на полу.

Из моего горла вырывается рычание, дикое и резкое. Я не могу остановить удар, который он только что нанес ей, хотя это выводит меня из себя, но если он снова прикоснется к ней, я нападу на него и уложу на землю. Не имеет значения, что он мог бы поджарить мне мозги, включив свой электрошокер. Он больше не прикоснется к моей женщине.

— Она моя, — шипит сетри, наклоняясь надо мной. — Ты думаешь, что можешь прикоснуться к тому, что принадлежит мне? Ты думаешь, я повернулся бы спиной, чтобы ты мог изнасиловать ее? — Он показывает свои маленькие, жалкие клыки. — Это удовольствие будет моим, и только моим.

Он думает, я бы изнасиловал ее? Он идиот. Я бы боготворил ее тело.

— Я видел, как ты за ней наблюдаешь, — говорит мне Ноку. Он наклоняется ближе, и его голос понижается до шепота. — Я слышал о слухах, ходящих по тюрьме, о том, что ты заявил о своих правах. Однако твое заявление — ничто. Должен ли я записать на видео, как я впервые заявляю на нее права? Ты можешь посмотреть, как она берет мой чешуйчатый член.

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не ответить. Выпотрошенное тело Ноку ничего не решает. Я должен подождать, прежде чем сделать свой ход.

Даже если это разрушает меня изнутри из — за того, что я не в состоянии защитить ее в этот момент.

Ноку выпрямляется. Он бросает взгляд на Хлу-ю.