Книга Брусничное солнце, страница 21 – Лизавета Мягчило

Девочки сдружились. Ежели это можно было назвать дружбой. Старшая Авдотья никогда не забывалась — прекрасно понимая, где её место, она не пыталась главенствовать, еёпростая бесхитростная речь была пропитана преклонением, каждый поступок — покорностью. А Варвара, как положено барыне по праву рождения, принимала её помощь и тепло благодарила. На личную служанку можно было положиться в самом неловком и деликатном вопросе. Крепостная оказалась хитрой, одаренной умом и абсолютно неболтливой, ни единый секрет не вышел за пределы комнаты барской дочери.

— Грия мне найди. — Надтреснутый голос звучал страшно, Авдотья замерла, наклонившись за платьем. Пальцы так и не дотянулись до синей ткани, она не разогнулась. Только медленно приподнялась голова со сбитым платком, словно не услышав ответов на вопросы, она попыталась их разглядеть в сгорбленной фигуре хозяйки. — Да поживее. Всякая свободная пусть ищет, каждый угол проглядите, каждый аршин, каждую сажень. Не найдете — высеку, до мяса кожу спущу.

И впервые услышав про розги Авдотья не засмеялась, зрачки изумленно расширились, девка попятилась к двери спиной. Варвара продолжаа дышать. Ровно, натужно. Вдох через трепещущие тонкие ноздри, сиплый выдох ртом. Голова шла кругом, страх взобрался на хребет, сочно впился в мясо, жируя на её душе, пресыщаясь.

Бежать. Им надобно бежать. Матушка не переменит своего решения, слишком крупный куш сам пришел к ней в руки.

— Как велите, Варвара Николаевна, мы его мигом к вам позовем. — С тихим скрипом прикрылась дверь. В этом звуке послышалось ей тоскливое отчаяние. Давно надобно смазать поржавевшие за сырую весну петли.

Барыня сделала шаг к узкому окну, распахнула настежь. Вечерний ветер ударил в лицо, скользнул по щекам. Расплакаться бы, выплеснуть все, да только она не сумеет остановиться, зайдется в горьком припадке. Оставалось молчать и дышать. За окном разбушевалась стихия — ветер гнул тонкие осинки к земле, возмущенно рокотали и скрипели столетние дубы на окраине сада, дождь стоял такой непроглядной стеной, что стоит шагнуть наружу — через миг станешь насквозь мокрым.

За глухим шумом и разрывающими небо вспышками белоснежных молний Варя не сразу заметила выезжающий из аллеи чужой экипаж. До ушей донеслось испуганное ржание лошадей, кучер прикрикнул на животных, взмахнул кнутом.

Вернулась, не дожидаясь окончания приема, не отужинав? По ступеням взлетел быстрый звонкий топот вечерних туфель. Верно. Матушка.

Распахнулась,ударяясь о стену дверь, разъяренная Настасья, тяжело дыша замерла на пороге.

— Ежели ты моей смерти желаешь, ты всё для этого делаешь, Варвара Глинка. Что за скверный тон, что за жажда привлечь чужое внимание недостойным поведением. Дурноту почуяла? Хоть полумертвая, хоть в бреду и с горячкой, тебе положено было отужинать, за трапезой должна была объявиться ваша помолвка. Такая удача, а ты так недостойно поступаешь? — С каждым оброненным словом лицо её наливалось неестественной краснотой, покрылись алыми пятнами лоб, щеки и шея. В гневе. В бессильной злобе разжимались и сжимались кулаки.

— Не пойду за него, моего мнения вы не спрашивали. Не хочу видеть этого человека в своей судьбе, не по нраву мне такая жизнь. — Удивительно, как складно и спокойно зазвучали слова из уст той, которая пару мгновений назад хотела разрыдаться, падая на пол.