Книга Змеиные боги, страница 103 – Лизавета Мягчило

Ведьма увидела его, на миг вскинула свою голову, кольнув ледяным взглядом, и тут же отвела глаза. Продолжила дело. Воткнула очередной кинжал у ног – старый, кривой, с зазубринами на длинном лезвии, в центре рукоятки живым огнем горел черный камень. Казалось, чернота его могла поглотить. Лежавший в кругу Славик был мертвецки бледен. Потрепанный, но живой. Одна нога неестественно вывернута, штанина второй насквозь пропитана кровью. Снова начало мутить. Кровь была везде – пропитала доски порога, брызгами запятнала дверь и обшарпанные стены. И вела по ступеням двумя парами следов. От взгляда на небольшой аккуратный отпечаток девичьей ноги у него свело сердце.

– Где Катя?

Затуманенные болью глаза Славика дернулись, обратились к нему, прояснились. Парень провел рукой по короткому ежику волос, и его грудь затряслась в беззвучном отчаянном хохоте:

– Вот дурак я, Сашка, скажи? Ног не чувствую.Совсем. А знаешь, как больно было, когда этот сукин сын их ломал? Вся харя в крови, глаза злющие… Я не чувствую их, говорил уже? А?

– Елизаров, где Катя? – Голос сорвался на испуганный крик, но Славик даже не моргнул. Перевел взгляд на небо, по виску покатилась слеза, скользнула в ухо. Он все причитал про свои ноги, пока Чернава напевом творила заклятие. Наклонялась, поливая разорванное мясо дурно пахнущим отваром. А Бестужев умирал. Прямо здесь, у отпечатка ее ноги.

– Поди сюда, паренек, ты сюда поди… – Незнакомый голосок тонко позвал из-за двери. Саша поднял голову, взгляд пополз по дверному проему и, лишь опустившись к самому порогу, с удивлением заметил черного кота, вечно снующего за Катей второй тенью. Кот моргнул и, опасливо покосившись на ведьму, кивком указал на дом. Прямо как человек.

Бестужев пошел. Чтобы в полумраке сенника увидеть, как кот покрывается мутной дымкой, будто тумана нагнали, а вместо него на полу появился старый сухопарый старичок с бородой до самого пола и не по размеру крупными лаптями на ногах. Тревожно заломил морщинистые руки, глядя на Бестужева темными бусинами-глазками.

– Ее Полоз в царство свое увел, она по доброй воле пошла следом. От Славика-олуха его уводила, кольцо на палец надела.

Во рту пересохло, от страха стал твердым и непослушным язык.

– Какой Полоз? Откуда он здесь?

– Так Щек то был. – Старичок недоуменно моргнул, неловко шмыгнув крупным курносым носом. – Неужто сразу не поняли, как дед банник вслед кричал, что нечистый добычу у него умыкнул? Да и странный он был, вел себя словно нелюдь, разве ж не додумался ты? Я-то подумал, ты поэтому его запер, спасти всех решил.

Его слова били плашмя. Закрывая лицо здоровой рукой, Саша завыл. Исступленно и обреченно, ощущая, как вой этот переходит в истерический хохот. Домовой послушно ждал, теребя край льняной рубахи. А после решил подобраться поближе, погладил его по штанине, пытаясь утешить. У Бестужева даже на удивление сил не осталось, лишь тоска и твердое желание спасти. Только какой из него герой?

– Я найду ее, – низким голосом сквозь пальцы произнес он. Пытаясь убедить не только себя, но и весь белый свет. Все получится, ради этого Бестужев жил.

– Ты за банькой по дорожке беги, они не так давно отошли, совсем мало времени прошло, нагонишь. Падай в ноги и проси, Саша, по-другомус царями нельзя. Попробовал друг твой, так по самый конец своей жизни помнить будет.