Книга Малахитовое сердце, страница 95 – Лизавета Мягчило

Староста кивнул, погладил ее по руке. Проходя мимо, по плечам похлопал городских парней. Сгорбленная под гнетом своего горя и бегущего вперед времени, его удаляющаяся фигура стала сигналом для всех деревенских. Люди поспешно семенили прочь.

Уставшая Агидель отказалась от провожатых и устало поплелась к своему дому, подгоняя трусливый народ. Ждан придержал перед парнями калитку, с широкой искренней улыбкой пожал стоящему Елизару руку:

– Поздравляю, Слава, добился своего. Вы только переночуйте сегодня, мальцы, на сеновале. Шишимора от вас деру дала, наш домовой ее к себе не пустил, посеменила куда-то прочь мелкая нечисть. А вот здешний дедушка домовик гневаться будет, потерял свою женку, дурковать ночью может. Не берите до головы кур, скотину всегда новую завести можно, а вот людская жизнь бесценна, хорошо, что себя сберегли и дурное дело поправили.

Поблагодарив за предупреждение, Бестужев с Елизаровым завернули к небольшой пристройке рядом с пустым курятником. Лучше обколоть бока и лицо о душистое, приятно пахнущее сено, чем проснуться от звука летящего в голову мясницкого ножа. Стоило им вскарабкаться по лестнице сеновала на второй этаж и опустить головы на сложенные лодочкой ладони, как оба провалились в пустое липкое забытье.

Впервые за долгое время Бестужев выспался. Открыл глаза, не чувствуя хронической усталости и сухого жжения под веками. В голове было восхитительно пусто.

Лучи уходящего солнца светлыми дорожками скользили через распахнутое окно, в них плясали игривые пылинки, повинуясь движению легкого ветра. Мягкий запах сена заполнил все пространство. Саша потянулся, задумчивый взгляд зацепился за спящую под самой крышей неприметную летучую мышь и ее соседа-паука. Слишком тихо. Если из соседнего мягкого стога не слышится басовитого храпа, значит, Елизаров поднялся раньше.

Будь его воля, Бестужев проспал бы до самой полуночи – томительное ожидание выбивало из колеи, заставляло нервно вытирать потеющие ладони и беспрестанно чесаться. Совсем скоро он станет свободен, вспомнит, каково это – дышать полной грудью, начнет различать цвета, увидит сны, от которых не будет пахнуть ванильным душистым мылом. Агидель поможет. Он не слепой, видел, как тянулись друг к другу Елизаров и деревенская ведьма, какие взгляды бросали тайком. Если Славик попросит – она поможет. Не сможет отказать тому, кого тянула на себе всю ночь, когда могла спокойно разжать пальцы и отряхнуть руки.

Спускаясь с сеновала, Саша нервно взъерошил волосы, в которых запутались сухие листья мятлика, крадучись пошел к дому. Что он ожидал увидеть, переступая порог? Страстный поцелуй и жаркие объятия? Слава и Агидель, словно прилежные ученики, ровно выпрямив спины, сидели за столом, корпя над записями Чернавы. Макушка к макушке, Елизаров удивленно пучил глаза, пробегал ошарашенным взглядом по строчкам, она сидела сосредоточенно хмурая. Беззвучно шевелились губы, повторяя слова, перечитывая, выискивая нужное. Саша замер на пороге, сделал тихий шаг назад, в сени, чтобы там громко закашляться, предупреждая о своем приходе. Парочка вздрогнула, Агидель попыталась выдернуть свою руку из пальцев Елизарова, тот не выпустил. Осклабился, словно последний деревенский дурак, и опустил переплетенные пальцы, пряча руки под длинной голубой скатертью.