Книга Малахитовое сердце, страница 80 – Лизавета Мягчило

– Вы одинаковые, так ведь? Что Чернава со своими играми, что ты – обе суки бесовские. Сегодня я видел твою учительницу, знаешь? Услышал голос из колодца и наклонился посмотреть, вдруг кто упал. Она потянула меня за собой. Пела и пела, цеплялась за волосы и руки, пока я хлебал водувместо воздуха.

– Ты бредишь или пьян. В Чернаве нет больше силы, все забрала я. – Голос не дрогнул, Агидель не попыталась выдернуть руку, просто разжевывала ему очевидное. Медленно, устало, как взрослый говорит с перепуганным ребенком. – Ты же сам ее хоронил, как ей оттуда выбраться?

Бледная кожа посинела еще больше, пухлые губы Вячко задрожали, а пальцы на запястье Агидели сжались с такой силой, что она невольно вскрикнула, потянулась к ним свободной рукой. Ледяные и каменные, его хватка напоминала цепкость неупокоенного.

– Да, хоронил, сбросил, как собаку, в вырытую яму, надеялся, что ее размоет паводками и тело сожрут волки. Разве достойна она иного? А она выбралась. Слышишь, ведьма? Она выбралась.

Сердце трусливо сжалось, пропустило удар, завязался в узел страх внизу живота.

– А кол? Ты цепями ее сковал? Все сделал как положено?

Он сам разжал свои пальцы, медленно отступил от нее. Теперь Агидель потянулась следом.

– Не тратил ни мига на ее тело, думал, чему там восставать? Сколько хоронили, ни одна не воротилась, глупые байки да россказни. А она не мертвая, слышишь? Ведьма-то живая. Все смеялась и пела, пела твоим голосом. Она вернется, влезет в твою шкуру и мором вытравит всю деревню. Она пообещала мне. Чернава сказала, что начнет с тех, кто первую ниточку в череду изменений вплел. Сдается мне, она идет за твоим дорогим калекой. Как думаешь, теперь она его и рук лишит? Или сразу головы? – Голос парня надломился, зашелся безумным хохотом, а она ринулась прочь из маленькой, пропахшей перегаром избушки.

Все бежала вперед, задыхалась, смех Вячко подгонял, толкал в спину. С одной тропинки на другую, сжимая во влажных от испуга ладонях края путающегося в коленях платья.

Изба, в которой остановились ребята, встретила ее тишиной. Распахивая двери, Агидель уже знала ответ: никого из них она там не найдет.

Деревенская простота и полное отсутствие подозрительности у Ждана стали для них настоящим благословением: парни не смогли бы найти скотомогильник своими силами. Взгляд Бестужева и Елизарова запросто мог скользнуть мимо этой неприметной, казалось бы, вытоптанной животными, узкой тропинки. Едва заметная среди высоких кустарников, она коварно провела их по широкой дуге вокруг деревни, а затем нырнула в непроходимую чащу.

Через плотно переплетенные ветви кустов орешника и колючую малину, через высокие заросли густого шумящего папоротника. Уже на десятой минуте пути Славик за спиной Саши брезгливо взвыл и сбросил с виска крупную оленью кровососку. Периодически поскрипывание колес затихало, сзади слышалось ожесточенное почесывание. Бестужев не мог отказать себе в удовольствии, он то и дело оборачивался, бросал взгляды на нервничающего друга и тянул губы в снисходительной улыбке. И тогда инвалидное кресло снова ехало вперед, раздосадованный Елизаров кривился, набирал скорость резкими рывками рук.

Большую часть пути Славик не мог преодолеть сам – на дорогу выползали широкие корни вековых дубов и высоких сосен, тогда Бестужев тянул коляску волоком. Когда начались первые овраги, оба пропотели насквозь. Они ошиблись, не стоило соваться сюда сегодня, вряд ли они найдут Чернаву до заката. На первый взгляд простой путь теперь подкашивал ноги, выкручивал кисти рук, вцепившиеся в колеса, он гнал их прочь.