Книга Малахитовое сердце, страница 19 – Лизавета Мягчило

В сенях дома послышалось странное шуршание, и в дверях показался ползущий на руках Слава, заставляющий деда усмехнуться в грязную нечесаную бороду.

– Ну, здравствуй, обождал бы на улице, Вячеслав, мы бы вышли с минуты на минуту.

Елизаровосклабился:

– И тебе не хворать, дед. Я часть разговора слышал, крепись. Чего мне там ждать, я к вам на огонек заскочу.

Он не изменится. Елизаров будет ужом ползти вперед, даже если ему отрубят руки. Желая забыть о собственной немощности, друг справлялся как мог. Со стороны это выглядело жутко и больно. Бестужев молча пошел на улицу за опрокинутой набок коляской.

– Слушай, дед, этот постыдится тебя сейчас расспрашивать, а мне позарез на ноги встать нужно. Что знаешь ты о малахитнице?

Беляс застыл, во взгляде проскользнул страх, ненадолго заслонив боль и тоску.

– Пустое ты задумал, Вячеслав, не дарует она тебе ни каменьев, ни золота. Ласковая хозяйка гор, да только до поры до времени. Потеряешь себя, а когда одумаешься, уже поздно будет. Возвращались очарованные мужики с гор, как в бреду ее имя на устах несли, восхваляли… Да только на поиски они шли крепкими молодцами, а возвращались дряхлыми стариками. Не выпускает она никого, под свой лад ограняет, перековывает. Слишком коротка человеческая жизнь для хозяйки – натешится и гонит прочь, а несчастных с прудов вылавливают да из петель вынимают. Жизни без ее взгляда и голоса они уже не желают.

– Я не ищу богатств. И жизни учить не прошу… – Сурово сводя брови к переносице, Слава зло вцепился рукой в дверной косяк, еще одним рывком затащив тело полностью в комнату. – Я хочу узнать, где можно ее найти в ваших краях, на какой зов она придет.

– А этого я не ведаю. – Старик откинулся на спинку стула, зло растер глаза, поднимая испещренное морщинами лицо к потолку. – Решенного дела советом не поправишь. Ты хоть в этот раз прислушайся к старику, не ищи беды на свою голову, не кличь, Вячеслав. Царь ноги твои забрал, а Хозяйка всю жизнь играючи потратит.

Замерший в сеннике Бестужев неловко кашлянул, шагнул в комнату, протягивая руку раздраженному Елизарову. Опустившись в коляску, тот молча развернул ее, показывая, что разговор с Белясом закончен. Но у самого порога парень замер, задумчиво почесал затылок и обернулся:

– Слушай, дед, а кто ведьмину силу к рукам прибрал? Крыша в избе Чернавы разобрана, значит, сила огромная была, ведьма долго умирала, преемницу ждала.

Бросив на них раздраженный взгляд из-под кустистых бровей, Беляс задумчиво пожевал губу, а затем заговорил. Медленно, равнодушно.

– В землю та сила ушла, не пришелникто на ее клич. Выродились ведьмы в Козьих Кочах. Не осталось ни одной.

На открытых пространствах, где солнечный свет бил прямо в лицо, а тень деревьев не спасала от жары, было противнее, хуже. В раскинувшемся поле, засеянном пшеницей, не было ни единого дуновения ветра, природа не щадила работающего чужака. Молчаливо стояли колосья, лукаво выглядывали темно-синими головками васильки на высоких ножках, белели широкими цветками с золотыми серединами ромашки. И всему этому не было ни конца, ни края. Протяжный стон вырвался из груди: макушку немилосердно напекло, методичные движения рук заставляли ходить ходуном ребра, рвано выдыхая через стиснутые зубы. Бестужев старался работать размеренно, контролировать дыхание, не сбиваться, но раскаленный воздух бил по легким, заставлял их гореть. От него першило в горле и пересыхали губы. Капля пота скользнула вдоль позвоночника, нырнула под резинку шорт, и он остановился, вытирая влажный лоб. Вьющиеся светлые пряди липли к скулам, забивались в глаза, и Саша поклялся себе сбрить их под ноль, как только вернется в город.