Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 93 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

Платон повернулся к Серпу-галлюцинации. Тот опять сел на стол и увлеченно рассматривал свои ногти, будто бы речь шла не о нем.

– Они сказали, что если мы хотим, то могут пустить нас к нему. На случай, если он долго не протянет. Попрощаться.

– Пусть горит в аду, – отрезал Платон. – Туда ему дорога.

– Я тоже им так ответил, – грустно откликнулся Дит.

Отцовский авторитет всегда довлел над ними тремя. Желания отца были нерушимым законом, слово – решающим, любая его прихоть возводилась в ранг обязательной к исполнению. С ним запрещалось спорить, даже воспротивиться его мнению – ибо кара могла быть велика.

Братья ненавидели его всем сердцем. Даже Платон, столько лет отдавший опытам и темной магии, не благодарил отца за то, какими методами в него вбивали знания и усидчивость. Он принимал его силу, признавал великим гением, но давно уже не любил. С самого раннего детства, когда границы добра и зла еще слишком размыты и ты не считаешь папу плохим, если он причиняет тебе или твоим родным боль, – потому что любишь его любым.

Но шли годы, и от любви не осталось даже пепелища.

Серпа не станет? Он тихо-мирно скончается втюремной лечебнице? Ну, не самый плохой исход.

Мать жалко. После всего, что творил отец, она все равно верила, что он сможет измениться. Даже когда отчаялась вернуть «своего Серпа», даже когда нашла нового ухажера – надеялась, что однажды он одумается и извинится перед своей семьей.

Похоже, ее мечтам не суждено сбыться.

– А что Златон? – спросил Платон.

Над старшим сыном Серп издевался сильнее всего. Весь его гнев обрушивался на голову Злата, который получился «неправильным орком», по мнению отца. Их ненависть была столь велика, что одно напоминание об отцовских генах приводило Златона в ярость.

– Ничего, тоже не поедет, – ответил Дитрих. – Сказал: «Как помрет – дайте знать, зайду убедиться, что гроб закопан достаточно глубоко».

– Я могу его понять. Ему отцовской «ласки» досталось больше, чем нам с тобой.

– Не поспоришь.

Кстати, насчет Злата. Может, действительно через него попытаться выполнить поручение Виктора? Виталик – его хороший друг, а сам Злат тот еще обольститель. Он за последние годы порадовал своим вниманием столько девушек, что можно выдавать золотую табличку с надписью: «Альфа-самец десятилетия». Злат, наверное, смог бы доходчиво объяснить Виталику, как нужно заполучить женщину: что конкретно ей говорить и как именно смотреть для усиления эффекта.

Платон поморщился.

Все же какая глупость – заставлять двух взрослых существ влюбиться друг в друга. Ну и задачку подкинул ему бес.

– Как вообще дела у Златона? Все хорошо?

– Да куда он денется, все у него нормально. Семья, работа, ремонт в квартире затеял, уламывает Диану на «хотя бы четверых» детей. Та пока не сдается. А что? – тут же напрягся Дит, как будто Платон замышлял какую-то гадость.

– Давно не общались просто… – смутился он своему неловкому обману. – С Виталиком они до сих пор тесно дружат?

– Я не в курсе, если честно. Дружат, наверное. Платон, умоляю тебя, не ввязывайся ни во что.

– Даже не собирался.

– Зачем тогда тебе Виталик?

– Да не нужен мне Виталик, так, к слову пришлось. Вспомнилось просто, что они сдружились. Дит, перестань меня подозревать.

Нет, все-таки затея дурацкая. Как свести Виталика с Кирой, если Платон даже не может кому-нибудь рассказать о том, что заключил сделку с Виктором? В любой другой ситуации он мог бы связаться со Златом и просто попросить его: «Сделай что-нибудь». Ноне сейчас. Потому что с хитрым пронырливым Виктором затворник Платон никак не должен пересекаться.