Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 66 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

– Это даже звучит отвратительно. В общем, Дитрих собирается связаться с арбитрами.

– Вряд ли они что-то сделают, – грустно сказала девушка.

– Я тоже так подумал. Но лучше им знать. Все же это наглость: в открытую лезть к высшей нечисти. У нашей семьи много знакомств, а сам Дитрих – не последний орк в этой стране, скажем так.

– К сожалению, Нику плевать. Он придерживается принципа: однажды враги перебьют друг друга, а ты просто жди, когда мимо тебя проплывут их трупы.

Они замерли недалеко от портретной галереи. Со стен на них взирали орки, которых давно не было в живых. В детстве Серп заставлял запоминать их имена наизусть и по памяти перечислять, кто из родичей к какой эпохе относится и что послужило причиной их смерти. Златона, старшего брата, это бесило – он не понимал, зачем ему цепляться за «дохлых предков».

А вот Платона всегда интересовала история, поэтому его портреты даже завораживали. Дитрих тоже относился к мертвой родне с любопытством. Наверное, уже тогда в нем откликался семейный дар.

– Я хотела узнать, кто это. Просто семейное древо? Но тут нет тебя и братьев.

– По понятным причинам. Здесь висят только погибшие Адроны. Видишь пустые рамки? Это для нас с матерью, – спокойно объяснил Платон. – К счастью, мы пока живы.

– А-а-а, вот оно что. Жуть какая. У твоих родственников такие похожие взгляды. – Марьяна бегло глянула на лица. – Не у всех, но у некоторых прямо… брр…

– Например?

Платон настолько привык к этим портретам – все, кроме одного, появились здесь до его рождения, – что даже не понял, о чем конкретно говорит Мари.

– Ну вот, гляди. – Она ткнула в нескольких мужчин. –Они прям одинаково смотрят! До мурашек пробирает.

– А, это главы рода в разные годы, – кивнул Платон. – Видимо, у нас стать главой может только тот орк, у которого самый отталкивающий взгляд. На самом деле, если без шуток, то вот этих, у кого «одинаковый взгляд», отец уважал сильнее прочих. Все они владели родовым даром… и все они под конец жизни сошли с ума. Дар берет свое.

– Постой, «Серп Адрон»? – Марьяна зачитала имя на табличке. – Разве это не твой отец? Он же должен быть жив.

– Этот снимок повесил я сам. Однажды мы с братом почти избавились от драгоценного папочки, но ему повезло выжить. Скажем так, теперь я смотрю на его фотографию и визуализирую. Пусть она скорее станет пророческой.

Марьяна удивленно покачала головой.

– Вы просто копия друг друга. Но у тебя взгляд другой… добрый.

– Вывод: главой рода мне не стать, – рассмеялся Платон, отводя Мари от сборища родственников.

Они прошли на парадную лестницу, что струилась спусками по обе стороны холла. Марьяна оперлась локтями о перила и сказала:

– Вот что-что, а это красиво. Величественно, что ли. Представляю эмоции гостей, когда они попадают сюда впервые.

Она смотрелась очень элегантно, грациозно, как-то правильно, словно находилась здесь не пару дней, а целую жизнь.

Необычная. Платон видел многих женщин – лаборанток, помощниц, ученых, да и просто девушек, – но никто еще не вызывал в нем такого уважения, как эта хрупкая, тоненькая, но не сломленная колдунья.

Другая бы давно сдалась под гнетом обстоятельств. Не рискнула бы сбегать повторно, сломалась бы от пыток Альбеску.

Но в Марьяне был железный стержень.

– Ну, в последнее время гости нас особо не жалуют, – отшутился Платон. – Мари…