Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 29 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

– Я это делаю для себя, – не стал отрицать Платон.

– А раньше ты не мог рассказать мне свой план?

Получается, он с самого начала не планировал выпускать меня отсюда.

– Какой план? – ответил он вопросом на вопрос. – Я с самого начала сказал, что собираюсь идти один, поэтому и просил у тебя информацию о родственниках. Ты пошла за мной – я решил, что хочешь проводить. Я не планировал брать тебя с собой, – отрезал он, и я поняла, что это правда. – Но я обязательно вернусь. Не думаешь же ты, что я навечно оставлю тебя здесь вместо себя?

Я неуверенно покачала головой. Сама уже не знаю, что думать…

Наверное, на секунду я именно этого и испугалась. Стать вечной пленницей поместья.

Я не доверяла Платону – пусть и открыла ему чуть больше, чем кому-либо за последнее время, – а потому боялась худшего.

– Мои братья очень удивятся, если придут навестить меня, а обнаружат некую Марьяну, – криво улыбнулся он, а затем раскинул руки в стороны, собирая вокруг себя черный дым. – Не переживай. Я скоро вернусь. Все будет хорошо.

Эти слова будто отрезвили меня. Действительно, к нему же ходит доктор, о нем беспокоится родня. Он не сможет ускользнуть незамеченным и, даже если оставит меня вместо себя, об этом быстро узнают.

В какой-то момент самого Платона перестало быть видно за дымом. А затем этот сгусток темной магии припал земле и бесшумно и быстро заскользил прочь.

* * *

Платон осмотрелся. Каких-то пять-десять минут, и он будет на месте. Оказавшись в городе, он затерялся в толпе и не боялся быть обнаруженным. В конце концов, это не первая его вылазка. Арбитры не способны предусмотреть всего. В их понимании все просто. Посадили на цепь, как пса, – можно больше не беспокоиться. Заперли – значит, никуда не денешься.

Наивные.

Платон хмыкнул. Хоть барьер и являлся серьезной преградой для любого, но… Платон не был любым.

Его не мучили угрызения совести из-за того, что Мари осталась в особняке. Не навсегда же оставляет, так чего о ней тревожиться? Внутри безопаснее, чем снаружи, – тем более той, у кого слишком много секретов. С чего она вообще взяла, что он собирается ее бросить?

Да уж, с ней будет сложно.

Но почему-то в груди кольнуло неясным чувством, когда она кинулась на решетку, словно бабочка, готовая испепелить себя, только бы долететь до желанного света.

Захотелось откинуть ее прочь, не позволить навредить себе.

Безумная! А если бы шибануло сильнее?

А еще, когда защитный барьер мигнул, Платону показалось, что с ее лицом что-то не так. Лишь секундная вспышка, после которой Марьяна прикрыла щеки ладонями, – но он отчетливо уловил, что кожа ее исказилась. Как будто сползла та магия, которую он ощущал ранее.

С ее лицом что-то не так? Какое-то ранение или дефект? На нее наложены матирующие чары?

Возможно, ему всего лишь почудилось. Все произошло слишком быстро, за секунду сказать наверняка сложно.

Как назло, сегодня Марьяна будто поселилась в его голове. Еще с того момента в гостиной, когда она принесла мазь и захотела помочь ему с ожогами. Уже тогда заставила думать о себе, а потом, у ворот, лишь усилила непонятное чувство, зудящее на уровне грудной клетки.

О Платоне давно никто не заботился вот так, просто, без потаенного умысла. Не считая мамы и братьев, конечно. Но когда пальцы девушки порхали над его телом, когда она склонилась к нему ближе, чтобы смазать свежие ожоги, – это пробудилов нем не только благодарность, но и… физическое желание. Вполне очевидное.