Книга Одинокий. Злой. Мой, страница 108 – Татьяна Новикова, Екатерина Вострова

Текст был отдаленно знаком. Кажется, какой-то отрывок из мюзикла.

Затем припев – мелодия стала жестче, резче, голос громче и еще выше. Напряженное лицо отражало суть слов припева, переделанного из известной крылатой фразы: «Делай что должен, и будь что будет!»

Да, пожалуй, эти слова действительно могли бы стать девизом беса.

Кира заметила, как обнимающиеся парочки начали медленный танец, даже не поняв, что что-то не так. Голос звучал эффектно и пронзительно искренне, он проникал в самую душу.

Последние ноты песни затихли, погрузив зал в глубокую тишину.

Кира сглотнула, пребывая в полнейшем шоке. Раздались медленные хлопки – это хлопал странный подросток.

А затем начали хлопать и остальные.

– Чего хлопаете? Как певичка из кабаре! Паук бы до такого никогда не опустился. Смотреть тошно! – громко возмутился кто-то. Кажется, один из охранников.

Виктор словно не слышал. Он встал из-за пианино, подошел к охране, вытащил у Макса из-за пояса пистолет и выстрелил недовольному два раза в середину лба.

Тот опрокинулся на спину, начался шум, визг.

Только один человек продолжал хлопать – странный гость с нарисованными красными слезами на лице.

– Вот это перформанс! – восхитился он, подошел к трупу и одним движением оторвал ему голову, подставив под нее стакан, вновь наполняя до краев. – Идеально. Мне все понравилось. Хочу узнать, как тебя зовут.

– Виктор.Виктор Ковтун, – произнес Виктор, слизав попавшие на его лицо капли крови.

– Виктор Ковтун, – повторил парень певучим звонким голосом. – Я запомнил. А я Нику Альбеску.

И Нику протянул бесу ладонь для рукопожатия.

* * *

Полдня я бесцельно шлялась по городу (точнее – сначала добралась до него и прыгнула в первый попавшийся автобус, который вез в центр). Первое зелье действовало, поэтому я не боялась быть замеченной – но чувствовала, что скоро его придется обновлять. А трезвых идей, куда податься, так и не было.

Порывалась сначала наведаться к отцу (заодно и на жену бы его посмотрела), но быстро одернула себя. Я не хочу, чтобы они пострадали из-за меня. Там младенец, он не заслуживает смерти, и отец не заслуживает, и его супруга, так удивительно похожая на мою мать.

Я ходила по узеньким улочкам старой части города, мимо всех этих старых пекарен, из которых несло запахами корицы и ванили. Мимо дворов-колодцев, внешне красивых, а внутри – испорченных вандалами, загаженных хулиганами. Мимо лепнины на стенах зданий, мимо классических статуй со строгими взглядами, которые удивительным образом соседствовали с исписанными граффити домами. В этом городе все специфическое, как будто чинная старина пытается соседствовать с новизной, а та оттесняет ее, гудит автомобилями, зазывает рекламными вывесками.

Я шла по большому центральному проспекту и пыталась впитать в себя этот город. Я не видела его никогда раньше, не гуляла по нему. И хоть даже сейчас мне постоянно казалось, что вот-вот меня поймают, углядят под маской истинное лицо, – но я напоминала себе, что зелье действует безукоризненно. Я могу просто погулять и подумать. Найти способ выжить.

Почему-то именно во время ходьбы думалось легче. Я могла бы сесть, спрятаться в любом из этих неприметных однотипных дворов, но мне требовалось куда-то бездумно идти.

Хоть ненадолго ощутить себя свободной.