Онлайн книга «Золотая свирель. Том 1»
|
* * * 255 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (четверть века назад) …высокая грузная старуха, серая шаль на груди крест-накрест, холщовая юбка, облепленная по подолу землей и прелыми листьями. Стряхнув с плеч корзину, полную мелких грязных кореньев, старуха шваркнула ее чуть ли не мне на колени. – Ишь ты, лихомань, заброда длиннорясая. Расселась тут, порог протирает. Чё надоть тебе от бабки, божья невеста? Нагнулась, рассматривая. Глаза как выцветшее рядно, крапчатые, белесые, зрачки – проеденные молью дырки. Я втянула голову в плечи. Хотела отодвинуться, но за спиной у меня была запертая дверь. – Г… госпожа Левкоя? Старуха выпрямилась, опираясь на палку. Неприятное лицо, тяжелое, мучнистое, в грубых морщинах. Брезгливый, коричневый от табачного сока рот. Хмурые брови. Непокрытая голова дважды обернута толстенной сивой косой. – Слышь-ка, на старости лет госпожой кличут, ага? Госпожа на языке, кукиш в мошне. Никак гостинчик нагуляла божья невеста, какой молитвами не отмолишь? Как блудить – так все горазды, а кашу расхлебывать – так сразу к бабке. Ага. А вот прочищу тебя ведьминым корешком, да угольком прижгу, чтоб неповадно было! – Я… не… Старуха вдруг хрипло расхохоталась. Злорадно так, аж птицы в кустах галдеть перестали. – Да вижу я, вижу, девка ты еще, даром что длиннорясая. А вот рожица твоя вроде как бабке знакома, ага. Не, тебя я не упомню, а вот мамку твою… – Да, да, – я закивала. – Ида Омела моя мать. А меня Леста зовут. – Внуча, значить… – старуха осклабилась, показав крепкие бурые зубы. – Ишь, заброда. В гости али как? – В гости. Я на юг иду… бабушка. Вот, решила заглянуть… раз уж через Амалеру… Мать говорила… – Ида так в скиту своем и сидит? – Да, она в монастыре Вербены Доброй. – А тебя на кой послала? Я поднялась, отряхивая подол монашьего платья. Подобрала свою котомку. – Она не посылала… Я сама… – Сама, значить… Сама – рассама. Чё в дом-то не вошла? – Да как-то… неудобно как-то. Без хозяйки. – Неудобно елкой подтираться, ага. Старуха вынула березовую хворостину из петельки для замка. Толкнула дверь. – Заходь, малая. Корзинку-то не тронь, щасс пойдешь корешочки в ручье полоскать. Ишь, внучка-белоручка, неудобно ей. А задницу о камень морозить удобно? А вот кабы я в село к куму заглянула, так бы и куковала на пороге ночь напролет? Я ступила в темные сени, сплошь завешанные серыми вязками трав, заставленные коробами и туесами. От крепкого сложного духа заперло дыхание. Сенная пыль, воск, деготь, квасцы, плесень… – А-а-ап-чхи! – Ты, малая, сторожней, ага? Головушка с плеч слетит. Ну, чё встала столбом? Иди, иди в кухонь, не топчись тут… И бабка Левкоя чувствительно наддала мне под зад коленом. Тогда стояла середина апреля, снег сошел совсем недавно, земля еще не успела просохнуть. В лесу цвели подснежники. На юге полыхала война. За Нержелем, в Викоте и КаменнойРоще буянили шайки горцев-ваденжан, Север завяз в драках с ингами, но в Амалере пока было тихо. Однако еда стоила дорого, вместо припасов я тащила полную сумку лекарских склянок, почти все деньги как-то быстро и неожиданно разбазарились, продавать склянки было жалко, а красть я боялась. У меня хватило ума не путешествовать одной, но только за то, чтобы присоединиться к каравану, мне пришлось отдать серебряную архенту. |