Книга Золотая свирель. Том 1, страница 113 – Ярослава Кузнецова

– Ирис, – спросила я, – а почему он сказал, что живет здесь на птичьих правах?

– Он человек, хоть и маг. Земля людей находится на той стороне. Наверное, поэтому. – Я посмотрела на него, и он пожал плечам. – Сказать по правде, я не знаю.

– А что значит «поручусь»?

– Да просто скажу, что ты моя гостья. Что это я тебя пригласил.

– Но ты же меня не приглашал.

– Ну и что. Теперь приглашаю.

Ирис неожиданно вскочил. Сделал несколько шагов в сторону, огибая обломок скалы, под которым мы сидели, и зачем-то полез по камню наверх. Таких камней здесь была уйма, больших и маленьких, очень больших и очень маленьких, лилово-розовых, в черных и серебряных пятнах лишайника.

Ирис забрался на самую верхушку, оказавшись ярдах в семи над землей. Там он выпрямился во весь рост, легко потянулся, привстав на цыпочки, –и попал в руки ветру. Волосы его черным пламенем взмыли в небеса, одежда затрепетала, парусом взлетел и защелкал плащ, завернулся тяжелый, темно-серый подол котты, наверное, чтобы ветер мог разглядеть вышивку на нижней рубахе. Ирис приложил ко рту сложенные раструбом ладони, и до меня донесся плачущий чаячий крик.

Крик взлетел вертикально вверх, в сиреневый провал неба меж темных сосновых крон. Ветер на лету поймал его и понес куда-то, небрежно подбрасывая на ладони. Я выбежала из-под сосен на пляж, где было просторнее – чтобы проследить за незримым его полетом. Ветер уносил чаячий крик на север, словно перья роняя по пути отзвуки и отголоски.

Я успела два раза вдохнуть и выдохнуть, когда северная сторона откликнулась. Откликнулась ощутимым не ухом, а всей поверхностью кожи легчайшим сотрясением воздуха, беззвучным эхом ударившей в берег волны.

– Пойдем, Лессандир.

Голос Ириса мягко толкнул меня меж лопаток, я даже сделала шаг вперед. Оглянулась:

– Куда?

– На берег. – Он смотрел мимо меня, на серебряную поверхность воды. – В дюны. К морю.

– Здесь, оказывается, тоже море недалеко! – обрадовалась я. – А река как называется, не Нержель, случайно?

– Нет. Не Нержель.

– А как?

Ирис, наконец, взглянул на меня и склонил голову набок, странно выжидающе улыбаясь. Потом ответил:

– Ольшана.

– Здесь нет ольх, – удивилась я.

– Выше по течению есть. Пойдем, Лессандир.

Коснулся моего плеча и прошел вперед, на длинную галечную косу. Куст мяты, потревоженный полой его плаща, вздохнул вызывающе-свежим ароматом. Мимоходом я сорвала листочек и сунула его за щеку. Под язык вонзилась сладкая ледяная игла.

– Ирис. А ведь ты только что придумал это название.

– Нет, – он не обернулся. – Я только что его вспомнил.

– Ты называешь реку по-другому?

– Да.

– И мне нельзя этого знать?

– Ты сама должна догадаться.

Я помолчала. Галечный, с песчаными проплешинами пляж зарос зонтиками сусака. Бело-сиреневые цветочки, каждый о трех лепестках, парили в воздухе хороводами мотыльков. По левую руку светилась пепельным серебром медленная, лишенная отражений вода. Река Ольшана была гораздо уже Нержеля. Высокий противоположный берег хорошо просматривался – там стеной стоял темный сосновый лес, такой же, как и на нашем берегу.

– Почему ты называешь меня Лессандир, Ирис? – спросила я его спину. – Меня ведьзовут Леста.

Спина выпрямилась. Ирис остановился, резким движением головы отбрасывая тяжелые волосы. Я опять увидела острый кончик уха, а потом профиль Ириса, странный, тревожащий взгляд профиль – необычайно четкий, и в тоже время будто бы тающий, будто бы нарисованный на мокром песке, где его вот-вот смоет волна.