Книга Карнавал костей, страница 49 – Пенн Кэссиди

Я повернулась, чтобы потребовать ответов у Баэля, но его больше не было рядом со мной. Вместо этого он встал в другом конце комнаты рядом с зеркалами, переместившисьв мгновение ока.

Вереница людей с серыми лицами гуськом вошла в комнату. Воздух, казалось, остыл на несколько градусов. Каждый из них смотрел прямо перед собой, ни один не выглядел любопытным или испуганным. Они казались безжизненными, унылыми и пустыми.

Я прижалась спиной к стене позади себя, но решила не убегать. Больше всего на свете мне нужно было увидеть, что все это значит и почему по всем этим зеркалам были вевес. Здесь что-то происходило, и я не была уверена, что мне это понравится.

Баэль ухмылялся серым лицам, его темные глаза сверкали от нетерпения. Затем он щелкнул пальцами, унизанными кольцами, и заиграла медленная песня.

Насколько я могла видеть, в здании не было динамиков, но песня все равно звучала. Это снова была карнавальная музыка — резкая и замедленная, как будто ее крутили на проигрывателе или старом телевизоре.

Серое лицо в начале очереди шагнуло вперед. Это была женщина с длинными светлыми волосами, заплетенными сзади в косу. Ее некогда голубые глаза были молочного цвета, и под ними висели мешки, из-за чего она выглядела намного старше, чем, вероятно, была. Баэль указал на нее, затем согнул палец в приглашающем жесте. Женщина едва заметно моргнула.

Она подошла к зеркалу посередине и уставилась в него. Я затаила дыхание, мое сердце бешено колотилось, когда она просто стояла там, не двигаясь. У нее не было отражения. Просто ничего. На самом деле, я не могла разглядеть ни одного серого лица ни в одном из зеркал.

Баэль смотрел на меня, вместо того чтобы сосредоточиться на женщине перед ним. В его глазах было ожидание и возбуждение.

Там, где раньше женщина была очень спокойной и невозмутимой, она начала тяжело дышать, пока, в конце концов, не стала задыхаться. Ее плечи быстро поднимались и опускались, затем она отшатнулась назад. Желание подойти к ней, как ни странно, так и не возникло. Я должна была помочь ей.

Она встретила какое-то невидимое сопротивление и снова качнулась вперед, спотыкаясь, направляясь к зеркалу, качая головой. Затем она начала умолять, ее голос был прерывистым, она задыхалась.

— Нет, нет, нет… — Снова и снова умоляла она.

Ее каблуки впились в деревянный пол, но каким-то образом она начала скользить вперед, как будто ее тянули за веревку.

— Нет, пожалуйста! — закричала она в отчаянии. —Не делайте этого! Мне жаль, мне жаль, мне очень жаль!

Баэль по-прежнему просто наблюдал за мной, как будто ждал, что я что-то сделаю. Все, что я могла делать, это стоять там и смотреть, как женщина, наконец, рухнула вперед и исчезла прямо в зеркале, которое покрылось рябью, как лужица воды.

Крик застрял у меня в горле, когда я оттолкнулась спиной от стены. Я взяла себя в руки. Ужас охватил меня, когда женщина исчезла, ее крики тоже смолкли. Но я не позволила себе кричать вместе с ней, не тогда, когда Баэль улыбался мне.

Когда он оторвал от меня взгляд, он жестом приказал следующему серолицему выйти вперед.

Это продолжалось. Одно серое лицо за другим подходили к зеркалам. Иногда они выбирали среднее зеркало, как первая леди, крича, извиваясь и умоляя не умирать.

Но другие подошли к первому зеркалу слева, и довольная улыбка растянулась на их внезапно оживших лицах. Эти люди практически врезались в зеркало, исчезая вместе с эхом их смеха, отражающимся от стен.