Книга Душа из света и дождя, страница 87 – Ольга Пашнина

– Бастиан, не издев…

Деллин растерянно посмотрела на колбу с крыльями, которую держала в руках. Крылья исчезли.

Она привычно взмахнула рукой, призывая темную магию, и… не ощутила внутри ничего. Не шелохнулась сила, не дрогнуло сердце, не пронесся раскат грома сквозь толщу туч. Уже много лет Деллин ди Файр не ощущала себя такой беззащитной и слабой. С тех пор, как вернулась в Штормхолд, если быть точной.

Ей хотелось бы испугаться, закрыть глаза и убедить себя, что это просто дурной сон из числа самых бредовых, когда двигаешься, словно в вязком желе, или носишься по бесконечным лестницам.

Но правда в том, что Деллин знала: это не сон. Что-то такое и должно было случиться. Сотни тысяч магов изучают крупицы, строят теории о работе магии, ищут новые месторождения. И никто, ни один человек, не нашел ответа на вопрос «что будет, если месторождения магии иссякнут». Это ведь грозило лишь самой слабой силе, светлой магии. Подумаешь, ведь у нас все еще останется огонь, чтобы согреться, земля, чтобы вырастить еду, и вода, чтобы напиться. Что случится, если светлая магия исчезнет?

А вот и ответ.

Без светлой магии не будет никакой. И только что Штормхолд стал миром, лишенным магии совсем.

Городская тюрьма Флеймгорда располагалась совсем рядом с дворцом, что меня весьма удивило. Разве разумно держать преступников в такой близости от правящих особ?

– Это все с давних времен, – пояснил Кейман. – Тюрьма спроектирована так, чтобы в узкие окошки камер заключенные видели только дворец – как напоминание о том, что любое преступление есть предательство короля. Тюрьмы хорошо защищены, вряд ли его величеству есть чего бояться.

А мне подумалось, что в древние времена люди слишком много значения придавали символизму. Как по мне, тюрьму надо строить не там, где заключенные могли видеть дворец, а там, где они будут как можно дальше от людей, которым угрожают их преступления.

– Ты можешь отказаться, – по-своему истолковал мою задумчивость Кейман. – Тебе необязательно видеться с Гидеоном. Ты его исцелила, и это больше, чем он заслуживает.

Как по мне, Гидеон скорее хотел умереть, чем исцелиться и провести остаток дней в тюрьме, но я благоразумно промолчала. Вряд ли я сама себе могла ответить на вопрос, зачем я согласилась на встречу и что хотела там услышать… или сказать. Но я многое в жизни делала под влиянием интуиции, так что еще одна глупость лишь станет очередной монетой в копилку безрассудности Коралины Рейн.

Экипаж неспешно двигался по улицам столицы. Над городом сгустились тучи, то и дело где-то вдали проносились раскаты грома, но полноценная гроза в столицу еще не пришла.

– Зима в этом году вообще будет? – вздохнула я, когда из-за моросящего дождя стало невозможно смотреть в окно.

– Нет, – невозмутимо ответил Кейман.

Все время забываю, что он в прямом смысле способен решить, какая в Штормхолде будет погода.

– Вот что тебе стоит знать прежде, чем мы войдем, – начал он, когда мы подъехали к воротам тюрьмы и охранник забрал документы на проверку. – Я не смогу быть с тобой на встрече. Я останусь ждать у дверей, а тебя проведет стражник. На разговор у вас пятнадцать минут, не больше, ты не родственница, поэтому долго общаться вам не дадут. Но ты можешь прервать встречу раньше – не бойся сказать, что хочешь уйти. Я советую, я очень настоятельно советую, Коралина, не позволять Гидеону выводить тебя на эмоции. Выслушай, что он хочет сказать, – и уходи. Не отвечай на его вопросы. Не рассказывай ничего о себе. Скорее всего, его мучает вопрос, кто ты такаяи как получила внешность и имя его дочери. Не отвечай, поняла? Ты видела, что случилось, когда в штормграме опубликовали его исцеление? Если узнает Гидеон, узнает вся тюрьма и бунт начнется еще и там.