Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 226 – Ан Тала

– Но господин, – несмотря на отсутствие рта илпаса говорил внятно и грамотно, хоть и шёпотом, – армия Лунного Пантеона уже давно ожидает сражения и…

– Это более не обсуждается, – прервал Олпуна Ма Сульхэ. – Идите, не заставляйте брата ждать.

Илпаса с громким хлопком и протяжным шипением втянулась в сырую почву и скрылась из виду. Мы остались вдвоём.

Ночная прохлада сырым туманом поднялась с озера и окутала тело зябкой дымкой. Никогда не думала, что моё тело будет способно ощущать столь несвойственноеему. Но эти чувства мне нравились. Всё было лучше, чем палящий и удушающий зной Солнечной Юдоли.

– Я не доверяю вам, Бо Хулар, – обратился ко мне Ма Сульхэ, и в сапфировых глазах я отыскала подтверждение его слов. Что ж, так даже лучше: легче обманывать того, кто тебе не верит и заранее готов к лжи.

Ха, а лгать богам Войны входит у меня в привычку.

– Конечно, Ма Сульхэ, я понимаю, – кивнула я. – Было бы ошибочно доверять сыну бога Иллюзий.

– Дело не в том, кто ваш отец, а в том, к какому роду он принадлежит, – слегка покачал головой Ма Сульхэ и шёлк его волос плавной волной коснулся округлого подбородка. – Ваша преданность Лунному пантеону поражает, но при этом увериться в вашей лояльности нашему роду не представляется возможным. Наш союз временный, скоро нам вновь придётся играть за разные стороны.

Мы неспешно прогуливались вдоль озера, в котором плескались длинные зеленоватые угри.

– Понимаю, Ма Сульхэ. Я передал вам в руки Ма Онши. Знаю, как долго вы за ним охотились. Но этого ведь недостаточно, чтобы заслужить ваше доверие. Однако я и не настаиваю. Достаточно и того, что мы идём к одной цели.

– Верно. Рад, что вы это понимаете.

Мы остановились на каменном мосту, который ровной белой дугой возвышался над безмолвным протоком, впадающим в озеро. Я бросила взгляд на прозрачные воды и отражение, золотистым бликом блеснувшее в воде, заставило меня улыбнуться: мужской облик мне подходит гораздо больше.

Горечь пустоты и тихого отчаяния застряла в горле и не позволяла вздохнуть, сжимая легкие в тянущий к земле ком. Тяжесть пригибала, звала преклонить колени и сдаться бесконечной тоске в давно желанный плен.

Он не хотел жить. Хотел уйти за ними, раствориться в Забвении, стать единым целым с теми, кто дарил покой и утешение, дарил желание существовать.

Теперь их нет. Он остался один в этом наполненном толпами незнакомцев мире, и никто не желал впускать его в своё сердце, а он сам не жаждал познать какого это – снова стать важным.

Он давно забыл их голоса и лица. Лишь ноющая боль где-то там, в районе пупка, напоминала об их существовании. Он потерял всё, но обрел вечность, о которой никогда не просил. И этот дар он был готов вернуть в любой момент, но благодетель не желал возвращать подарок, он считал его надеждой, гарантией того, что однажды удастся возвратить всё, обрести долгожданный покой.

– А ты совсем не изменился, Сунги.

Голос, в котором угадывались презрение и отвращение, запрятанные за показной веселостью, вывел его из раздумий. Он обернулся: взгляд обожгли пронзительные багровые глаза и ядовитая улыбка, но тело не чувствовало ни страха, ни волнения – оно больше ничего не чувствовало.

– Вечность вам к лицу, юный принц. Она красит ваше бледное лицо и усталый взгляд, – с неприкрытой иронией вещал мужчина с багряным блеском в глазах. Его простая черная тога спускалась до пола, голые плечи мужчины были усыпаны красноватыми веснушками, а на светло-золотистых волосах, розоватым отливом сияющих под светом звёзд, покоилась узорчатая диадема, в рисунке которой сплелись жуткие несуществующие твари, будто бы созданные из обрывков плоти реальных существ. Темный камень невысокого здания, впитывавший свет факелов безмолвных охранников в выцветших, когда-то черных длинных плащах с глубокими капюшонами, под которыми прятались искалеченные проклятьем лица, легкий запах тления в прохладе ночи, придавали изящному облику мужчины кровожадности и мрачности, что совсем не шла его прекрасным, пускай и излишне идеальным, чертам.