Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 20 – Ан Тала

— Вот, Пирт тоже не местный, — опомнился Ольфо, опуская занесённую в минутном порыве руку и переводя стрелки на новоприбывшего. — Между прочим, я хотя бы в Орджене рос, а Пирт пришёл издалека. Чего это вы на него не нападаете, а меня козлом отпущения делаете?

Все разом повернули головы к Пирту, и тот смущённо потупился на мгновение, но вскоре вновь обрёл самообладание и широко улыбнулся:

— Неместный телом — местный душой. Кто жизни и сил не пожалеет в работе на благо Орджена, тот ордженец по крови и духу. Идёмте к столу, всё уже давно остыло.

Никто не стал оспаривать его мысль,а предложение вкусить даровых яств подействовало на толпу как одурманивающее снадобье, и ордженцы напрочь позабыли о своих обидах и недавнем скандале. Деревенские, громко и весело переговариваясь, двинулись за Пиртом к Торчащему зубу, и поляна разом опустела.

— Вот так всегда, — посетовала Ларфа, провожая толпу взглядом, — придут вечером за овцами, устроят свару, а потом на бесплатные харчи остаются. Тут уж хочешь не хочешь, а заподозришь заговор против наших запасов.

— Тебе лишь бы заговоры везде, да сплетни, — пробурчал в ответ Дилфо.

Ларфа обернула своё широкое лицо к брату, свет звёзд исказил её удивление, превратив в непреднамеренную неприязнь.

— И чего ты такой ершистый стал? — негромко возмутилась Ларфа, не со злобой, но с искренним недоумением. — Чем я тебя обидела? Ты мне скажи, я исправлю свои ошибки. Ты же знаешь, я никогда не была врагом тебе, мы же одна семья.

— Идём в дом, а то голодными останемся, — Дилфо проигнорировал душевные излияния сестры, обернулся к Ючке и потянул её за руку. Но та не поддалась.

— Ты чего? — Дилфо застыл, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Свет тусклых золотистых звёзд освещал молочно-белое гладкое лицо Ючке, которое та запрокинула к небу. Её глаза, были полны невыразимых для Дилфо ощущений, и он не мог объяснить себе: грустит Ючке, изумляется или же злится, слишком сложными были для маленького ордженца чувства чужестранки.

— Ты чего, звёзд никогда не видела? — вопросил Дилфо, не ожидая ответа.

— Ровера сатеру, декина сатери, — чётко и медленно проговорила Ючке мягким голосом, но в нём сквозили нотки холодного ночного серебра. Она не спускала потухших глаз с ясного звёздного неба.

— Чего-чего? — не понял Дилфо, он ошеломлённо захлопал глазами. На его памяти Ючке впервые за всё время своего пребывания в Орджене что-то говорила в его присутствии. — На каком это языке? Ларфа, ты не знаешь? — обратился он к сестре, совершенно отбросив только ему понятные обиды.

— Не знаю, — покачала головой Ларфа, с неясным сомнением и задумчивостью глядя на лицо Ючке, которое в это мгновение словно излучало свой внутренний холодный свет. — Нужно спросить у Пирта, должно быть, он слышал этот язык, когда путешествовал по миру.

— Всё ты у Пирта спрашиваешь! — снова озлобилсяДилфо. — Кто ты без него? Ничегошеньки сама не можешь. Идём, Ючке, хватит звёздами любоваться, они здесь не на одну ночь.

Мальчик цепко ухватил девушку за руку и потащил её к Торчащему зубу, та уже опустила голову обратно к земле и без сопротивлений двинулась вслед за Дилфо.

Ларфа осталась одна посреди моря изумрудной травы и одиноко бродящих мимо мохнатых овец. Ордженка подняла голову к небу, но как бы ни старалась, не могла понять, о чём говорят эти безмолвные и далёкие, но такие родные звёзды.