Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 125 – Ан Тала

Где-то с середины своей недолгой речи она перескочила с божественного наречия на догарский, чем несказанно меня удивила. Наркю из последних слов богини совершенно ничего не понял и теперь глядел на меня в поисках разъяснений, но мне было не до него. Обстановка становилась всё более безумной и всё более интересной.

– Не к лицу богине так ругаться, – улыбнулся я. – Зачем вам понадобилось это отрепье? Жалкий отброс, что не нужен ни Небу, ни земле, ни даже самому себе. Я вас не помню, поэтому вы вряд ли являетесь старым другом Ма Онши. У такого, как он, в принципе не может быть друзей. Так зачем? Хотите сдать его богам своего пантеона, чтобы они отстали от вас и прекратили погоню?

– Что за чушь! – продолжала она на догарском. – Если бы я хотела его продать, то сделала бы это ещё в Холгое, зачем, по-твоему, мне тащить его сюда, в земли Мёртвых великанов, где не действуют божественные законы и правила, и где никто из богов не появится, чтобы здесь не происходило?

– Вы мне ответьте, – бросил я, разглядывая её белесый глаз. Точка зрачка исчезла, и теперь левый глаз выглядел совершенно белым. Что, мать твою, это такое? Выглядит, как глаз горга, существа, что служит богам беспрекословно. Не имея собственного сознания, горги выступают отличным подспорьем к уже имеющимся у богов в подчинении жрецам и священным орудиям, с помощью которых им удаётся поддерживать неоспоримое превосходство в мире смертных без собственного личного участия. Но как, как, мать твою, что-то подобное глазу горга могло оказаться в теле богини, кем бы она ни была? Это насколько нужно себя не уважать, чтобы позволить очернить себя подобным клеймом раба божьего? Если только она, конечно, не сделала это добровольно, в чём я сильно сомневался.

Ма Онши громко закашлялся, приходя в себя. Богиня резко позабыла про меня и подбежалак нему. Но не стала приближаться слишком близко, чтобы проверить в порядке ли он. Она лишь сухо поинтересовалась:

– Жив?

– Жив, – прохрипел он, открывая глаза.

– Хорошо, – улыбнулась богиня и со всей дури врезала ему ногой в живот. Ма Онши согнулся пополам от боли, но не проронил ни звука.

– Да что ты, мать твою, творишь? – воскликнул я. – Учти, я на него больше своих сил тратить не буду. Помрёт – твоя вина.

Я пожалел о своих словах тут же, как произнёс их.

– Ты потратил? – проскрипел сквозь зубы Ма Онши, поднимаясь. – О, я определенно не заслужил такой щедрости.

– Это не для тебя, а ради неё, – тут же ощетинился я. – Мне плевать, подохнешь ли ты как собака или будешь жить как бродячий пёс дальше. Это твоё право.

– Ради меня? – в замешательстве вопросила богиня. – Я-то тут причём?

– Да, Ейрха, причём? – поддакнул Ма Онши, растягивая в улыбке окровавленные губы. Ох, как же хочется ему втащить. Я уже подготовил язвительный ответ, но к моему изумлению, мне на помощь пришёл Наркю, который спокойно заявил:

– Ваша жизнь, господин Ма Онши, необходима нам для того, чтобы госпожа богиня рассказала нам о том, что творится снаружи. Войска Лунного пантеона стремительно передвигаются по Небесам вместе со странной чёрной смолянистой жидкостью, которая называется… Как она там называется, Ейрха?

– До-дождь, – ответил я полностью ошеломленный.

– Да, верно, дождь, – невозмутимо продолжал Наркю. – И вот теперь, госпожа богиня, когда вы и господин Ма Онши в порядке, не могли бы вы объяснить нам, в конце концов, что происходит?