Книга Хроники Артуриана: Империя выживших, страница 138 – Ан Тала

Ледяной сталью проскрежетал голос Ювлуса:

— Вы не хотите вернуть дочь домой?

Муфала театрально рассмеялась, прижав ладонь ко рту.

— О, вам она на Артуриане нужнее, чем мне.

— Что вы имеете ввиду?

Женщина оправила лиловый подол без единой складочки, а затем взглянула на министра из— под густых ресниц.

— Олара по завещанию Каронара — его интеллектуальная наследница. Ничего из того, что было создано его умом, не должно быть использовано без её личного согласия. А, как вы помните, Олара далеко от Артуриана, чтобы подписать все необходимые бумаги о передачи изобретений Каронара в руки Военного министерства, то есть, в ваши.

— Но…

Муфала подняла узкую ладонь, оборвав министра.

— Кажется, мой супруг вас переиграл. Продумал всё наперёд, чтобы дочь вернулась даже после его гибели. Он воистину был гением.

Ювлус сощурился, мимолётно сжав ладони в кулаки.

— Каронар вышиб себе мозги после удачного пилотного запуска “Орфея”. Всё сложилось как нельзя лучше, так что смысла в самоубийстве нет. Вы уверены, что у вашего супруга всё было в порядке с головой?

Все наигранные ужимки сошли с лица Муфалы. Синие глаза светились мудростью и опытом.

— Конечно, иначе бы я не вышла за него замуж.

Артуриан, Ародан, квартира юа Хадруа,

5328 год, 62 день второго лета

Букеты пурпурных азволов благоухали кисло — сладким ароматом смерти. Цветов было так много, что гостиная будто утопала в соболезнования равнодушных к чужому горю людей, приславших сожаления, сокрытые в хрупких цветах, которые умрут раньше, чем завянет последний бутон.

Ариан провёл ладонью по мокрым лепесткам, тихонько всхлипывая. Он поднял взгляд на портрет матери в полный рост, обрамлённый лиловыми лентами. Красивая женщина с серыми глазами и тёмно — рыжими волосами, собранными в высокую причёску, невесомо улыбалась. Бордовый военный мундир увешан орденами. Такой Ариан запомнил её: воинственной, но нежной, жестокой к врагам, но милосердной к близким. Мальчик старательно пытался перекрыть этим светлым образом воспоминания об искореженном взрывом теле, обращенном в пепел.

Дверь гостиной скрипнула, тяжелые шаги раздались за поникшей спиной мальчика.

— Ариан, пора идти.

Голос отца, сухой и безжизненный, отозвался гневом.

— Нет.

Широкая ладонь резко развернула мальчика. Стужа голубых отцовских глаз остужала ярость, замораживала её, превращая в покорность.

— Смеешь мне перечить?

Губы Ариана дрогнули, крупные слёзы покатились по щекам. Мальчик вцепился в брюки отца и упал на колени.

— Почему она это сделала? Почему бросила меня?

Ювлус дал сыну выплакаться. Он мрачно взирал на него свысока, позволяя касаться себя.

— Твоя мать была эгоисткой, как и все мы. Это её личный выбор, кто ты такой, чтобы судить её?

Мальчик поднял заплаканное лицо.

— Тебе не жалко маму? Ты не любил её?

— Ты любил, — сурово отозвался Ювлус. — Что тебе это дало? Боль. Страх. Слабость.

Отец пригнулся. Ариан вздрогнул и испуганно отпустил штанину, за которую так крепко держался.

— Скажи мне, Ариан, в чём смысл любви в таком случае? Когда она есть, ты силён, всемогущ, но стоит её отобрать — человек превращается в безвольную тряпку. Любовь портит людей, делает их грязными, нестабильными. Империя давит таких, уничтожает, пережёвывает и выплёвывает в безызвестность. Я предпочитаю находиться среди тех, кто способен управлять эмоциями, руководить ими в своих интересах.