Онлайн книга «Охота на неверного мужа»
|
— Что теперь будет? — выдохнула в конце концов едва слышно. Так как Филип застыл на месте, словно уснул. Вампир чуть слышно вздохнул: — Совет и принятие решения по твоим родственникам и тебе. Уверен, оно будет в твою пользу. А дальше ты сможешь жить так, как захочешь. И там, где тебе понравится… — А если я хочу жить здесь? С тобой? — вырвалось у меня. Ляпнула. И сама испугалась собственной смелости. Съежилась, втянула голову в плечи и невольно метнула виноватый взгляд на Филипа.И напоролась на пронзительный взгляд зеленых глаз. Время словно остановилось для нас двоих. Мир будто исчез, сузившись до глаз напротив. Не было ничего: ни бродивших где-то по саду иных, ни холода плитки под моими босыми ногами, ни инвалидного кресла, в котором сидел этот мужчина. Были лишь два сердца, бьющиеся в унисон. И я будто душой чувствовала биение сердца ставшего таким дорогим мужчины… — Я — вампир, — вдруг покачал голой Филип, впрочем, не отводя взгляда. — А ты — последняя из Хранительниц. Тебе жизненно необходимо восстановить утерянные со смертью матери знания и продолжить свой род. Ты должна уметь управлять Вратами. А я… — А разве ты не сможешь стать отцом моей дочери? — ляпнула я. А осознав, что сказла, жутко смутилась. Кожа щек покраснела так, что стало больно и жарко. А на глаза от неловкой глупости навернулись слезы. Мне было настолько не по себе, что я чуть не сбежала наверх. Подальше от проницательных зеленых глаз. От неудобной ситуации. Едва-едва не сбежала. Остановил случайно брошенный в сторону вампира взгляд. И я застыла… Филип смотрел на меня с выражением бесконечного голода. Жадно. Будто дикий зверь. Вцепившись в подлокотники кресла до побеления пальцев. Но я не боялась. Откуда-то знала, что Филип для меня не опасен. Была уверена, что голод, горящий в зеленых глазах, не того рода, когда могут убить за кусок хлеба. Или глоток крови. Я кожей чувствовала, что Филип испытывает жажду совершенно другого рода. — Совет взбесится, — в конце концов едва слышно шепнул мне вампир, протягивая руку и нащупывая мои пальцы. — Все будут против. Особенно, ведьмы. — Их проблемы, — легкомысленно отмахнулась я. А у самой сердце в груди сделало сальто, ударившись со всей дури о ребра. — Хотят, чтобы Хранительницы и дальше охраняли для них Врата, пусть терпят. О любви не было сказано ни слова. Но мне это и не требовалось. Я сердцем чувствовала ту тоненькую, но прочную нить, которая навеки связала меня и иного. Что это могло быть, если не любовь? Была уверена, что на этот раз узы куда крепче моего барка, на память о котором в паспорте все еще красовался штамп. И подтверждения собственным ощущениям в виде слов Филипа мне не требовалось. — И тебя не смущает, что я проклят? Меня не смущало. Но ответить просто «нет» я не смогла. Показалось,что это будет звучать грубо и жестоко. Прикусила губу, раздумывая, как ответить, чтобы не причинить боль. А потом осторожно спросила: — А его можно как-то снять? Это проклятие? Против воли в словах четко прозвучала надежда. И Филип болезненно, криво улыбнулся мне: — Проклятье спадет только если у меня родится дочь-ведьма. Так что… Как ты понимаешь, я обречен на это проклятое кресло. Потому что в этом мире ведьмами не рождаются. Здесь могут лишь передать дар от старой ведьмы к молодой женщине, согласной его принять. А в свой родной мир я могу попасть, лишь пройдя арку на своих ногах. На кресле не могу даже приблизиться к ней, ты видела. Подумай, Ангелина. Я пойму и не обижусь… |