Книга Охота на неверного мужа, страница 4 – Виктория Серебрянская

— Я смогу выполнить это требование!

Меня смерили еще одним сканирующим взглядом. И предупредили:

— Подумайте еще раз, Ангелина. Это не прихоть, а вопрос вашей безопасности.

Вот здесь, честно говоря, мне сделалось страшно. Да что такого творится в этом доме по ночам? Вот только этот страх перевешивал другой: если меня не возьмут на это место, сегодня я буду ночевать на вокзале!

— Справлюсь, — упрямо повторила я.

Мужик склонил к плечу голову. Будто признавая мою победу:

— Что ж… Тогда прошу в кабинет! — Он сделал приглашающий жест рукой. — Подпишем договор. Меня, кстати, зовут Филип. Прошу обращаться ко мне только так!

У меня ноги сделались ватными, когда я услышала про подписание договора. Даже ушам своим не поверила. Неужели у меня получилось?.. Я сумела заполучить работу и жилье?..

Пока я приходила в себя, Филип успел откатиться на своем кресле довольно далеко и почти скрылся в сумраке плохо освещенного коридора. Пришлось догонять, стараясь не греметь на весь дом каблуками. Впрочем, далеко идти не пришлось. Кабинет располагался практически за углом. Филип, убедившись, что я иду за ним следом и нигде не потерялась, ловко вкатил кресло в комнату. Я следом за ним переступила порог.

Переживания по поводу того, что этой ночью мне придется ночевать на вокзале, отступили, я немного успокоилась и начала обращать внимание на окружающую обстановку. А посмотреть было на что. Мне даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: Филип богат как Крез[1]. Антикварная мебель, обшитые темными деревянными панелями стены, какие-то картины в простенках, явно написанные маслом и, похоже, старинные. На столе стоял раритетный письменный прибор на мраморной базе, украшенный искусно выполненной фигуркой оскалившегося льва, перешагивающего через бревно. Похожий лев, только точащий когти о выполненный в виде ствола дерева штатив, украшал настольную лампу под зеленым абажуром. И вот эта лампа мне была знакома: Глебка хотел ее купить кому-то в подарок. Но узнав цену, сразу же отступился. Я в ошеломлении подняла глаза на Филипа. Кто же ты такой, мой работодатель?

— Возьмите себе стул и садитесь поближе к столу, — бесстрастно скомандовал предмет моих размышлений и кивнул в угол. Проследив за его взглядом, я увидела стул с резной высокой спинкой. Тоже, похоже, антиквариат. Во всяком случае, стул был тяжеленным невероятно. И таким же неудобным.

Пока я подтаскивала стул к столу, пока устраивалась на нем, Филип подкатился к столу с другой стороны, дернул мышку, оживляя компьютер, крайне неуместно смотрящийся в этой комнате, словно сошедшей с иллюстрации дореволюционных жилищ, и потребовал:

— Давайте документы.

Паспорт протягивала через стол с внутренним содроганием. И вздрогнула по-настоящему, когда нечаянно коснулась мужских пальцев… Они были холодны как лед. Я непроизвольно вскинула взгляд на Филипа. Мужчина скривился и неохотно выдавил:

— Извините. Из-за болезнитемпература моего тела снижена. А я слишком редко тесно общаюсь с… со здоровыми. И забываю про то, как действует на них прикосновение к моей коже.

Мне опять стало стыдно. Ну, молодец, Ангелина! Что сказать! Заставила больного человека извиняться за то, что он искалечен!

Щеки обожгло краской стыда, и я смущенно залопотала, почти не контролируя то, что болтаю от смущения: