Книга Графиня из захудалого рода, страница 29 – Ольга Шах

Судя по тому, как припекало в окно утреннее солнышко, день обещал быть необычайно жарким. И мне не хотелось париться в шерстяном или бархатном платье, поэтому я выбрала лёгкое, светлое утреннее платье из муслина в мелкий цветочек с рукавом фонариком и завышенной талией. Покрутилась перед зеркалом и пришла к выводу, что довольно мила, только всё равно, чего-то не хватает, потому накинула на плечи лёгкую, ажурную шаль, подарок моей сестры Лионеллы, она у нас вяжет очень красиво и вообще, рукодельница всем на загляденье.

Всё в том же чудесном расположении духа пошла вниз, напевая какую-то непритязательную песенку, мотив которой услышала не так давно. Шаль я накинула, чтобы не оскорблять благонравным взор старого генерала, вдруг он сочтёт мой внешний вид очень уж фривольным и недостойным высокого звания графини? Подойдя к дверям утренней столовой, поняла, что мои планы насчёт спокойного завтрака не сбудутся. За дверьми разгорался скандал. Что-то кричал скрипучим голосом старик и чем-то стучал в пол в крайнем раздражении. Ему упрямо возражал плачущий детский голос. Так, пора вмешиваться.

Я резко распахнула дверь в столовую и в голове как будто отпечаталась картина: бесстрастное лицо лакея Иоганна, стоявшего возле своей тележки с блюдами и делавшего на редкость отсутствующий вид, вытянувшийся во фрунт гувернер Герман, наверняка, уже получивший свою порцию гнева генерала, и сам старик, замахивающийся на мальчика своей черной тростью с набалдашником. По лицу ребенка катились слезы, но он упрямо кричал, сжимая руки в кулаки:

- Труди хорошая, ты мне все лгал! И я все расскажу папе, что ты не позволяешь мне учиться ездить на Зевсе!

Трость начала опускаться прямо на детские плечики, лицо старика было перекошено злобой и дикой ненавистью. Этого я уже допустить никак не могла. Завопила что-то со страху и рванула вперёд, подставила свою руку под удар. В моей голове билась только одна внятная мысль: «Дитрих не должен пострадать от этого сумасшедшего деда!». Но, стариковский замах было силен и удар пришелся вначале по моей щеке, потом по плечу и руке, вплоть до кисти. Было очень больно, я охнула, испуганно завизжал Дитрих. Отмер Герман и резко приказал Иоганну принести чистые салфетки и лёд. Тот с невиданной прытью выскочил из столовой, побросавсвои судки и кастрюльки. Старик же с некоторым любопытно-выжидающим выражением смотрел на меня. Мол, что я буду делать? Упаду в обморок от испуга, буду голосить в припадке или тут же побегу сочинять жалобное письмо моему супругу? Я же раздумывала недолго - выдернула злополучную трость у генерала и от души грохнула ею по столу так, что жалобно звякнула, подпрыгнув, посуда на столе. Затем глубоко вздохнула, пережидая приступ недостойного острого желания отходить старика этой палкой так, чтобы у него рука больше никогда не поднялась не только для того, чтобы кого-то ударить, но даже для того, чтобы самостоятельно поднести ложку ко рту.

- Вот что, господин генерал, это уже перешло все границы! Отныне вы принимаете пищу в своих апартаментах! Места там хватает, - тяжко, сквозь зубы, прошипела я.

Старик начал визжать нечто фальцетом, типа он здесь миллион лет живёт и прав у него куда больше, чем у какой-то девчонки из провинции и вообще, я сама виновата.