Книга Сделка, страница 69 – Марина Суржевская

– А я нарисовала стрекоз и клевер! – подскочила Маша Карелина.

– Посмотрите сюда, Дмитрий Александрович! – тут же потянула меня в другую сторону Софья. – Это моя рысь! Правда, она красивая?

– Я рисовала дроздов…

– А я вот этих шмелей…

– А у меня медведь, – почему-то покраснев, прошептала Анна Арсеева.

– Великолепный, – честно сказал я, рассматривая косолапого. – Вы все очень талантливы, девушки.

– Просто это волшебная стена, – тихо проговорила Анюта, а остальные кивнули. – Так сказал Орест Валерьянович. На ней все лесные жители выходят как настоящие. Главное, выбрать правильно. Нарисовать того, кому откликается душа.

Сопровождаемый тесной толпой галдящих учениц, я двигался вдоль настенного холста, разглядывая изображения. Сейчас, присмотревшись, я уже замечал разные руки художников, рисунки отличались. И все же во всех действительно было то, что можно назвать искрой. То ли в этом пансионате подобрались ученицы со склонностью к живописи, то ли… Орест прав, и стена волшебная.

Я улыбнулся этим мыслям.

И споткнулся, увидев еще один образ. Огромный северный олень, стоящий меж двух заснеженных сосен. Раскидистые, но изящные рога, серо-белая шкура и внимательный, почти разумный взгляд. Под копытами зверя лежал снег, крупные хлопья засыпали вытянутую морду и круп. Островок зимы и холода, ворвавшийся в беззаботный солнечный лес остальной картины. Чудилось – еще миг, и зверь отряхнется, фыркнет, выпуская из крупных ноздрей влажный пар. А еще, что олень всматривается в меня. Словно еще немного, и он сделает шаг, решив познакомиться поближе.

Я ощутил, как по спине прокатился холодок.

–… мы говорили, что надо рисовать лето, но Катя ведь никого не слушает! И нарисовала зиму, а это ведь совсем не по правилам! Везде солнце и цветы, а тут снег! Но Орест Валерьянович велел оставить, он тогда так странно себя повел, вы помните, девочки? Я думала, он заплачет, у него губы дрожали, и руки тоже… Стоял и все смотрел, смотрел… Наверное, расстроился, что Катька испортила его задумку и нарисовала вот это…

Голос Жерябкиной звенел и звенел, хотелось отмахнуться от него, как от назойливой мухи.

Я точно знал, почему Орест едва не плакал, глядя на удивительно живое изображение.Оно было… поразительным.

И лишь присмотревшись, я заметил еще кое-что. То, что пряталось за крупным, внушительным телом зверя.

Маленькая, нахохлившаяся от снега птичка, сидящая на его рогах. Зимородок.

С трудом оторвавшись от созерцания, я повернулся к ученицам.

– Вы все очень талантливы, девушки, – слегка дрогнул голос, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не посмотреть в сторону Катерины. Она так и не подошла, оставаясь в кресле.

– А хотите клюквенный морс, Дмитрий Александрович?– звонко спросила Софья, и я с облегчением кивнул.

Пока девушки спорили о том, кто именно принесет мне чашку с напитком, я устроился за столом. Торжественно вручив мне угощение, ученицы расселись рядом.

– Вы знаете, что случилось, Дмитрий Александрович? Мы видели полицмейстеров.

Я осмотрел девичьи лица и решил сказать правду – хотя бы частично.

– Сыщики ищут пропавшего студента. Парень поехал в Тобольск и исчез где-то между городом и родным Йеском. Пока неизвестно, что именно с ним случилось. Но вам всем стоит быть осторожными, девушки.

Ученицы переглянулись.