Книга Сделка, страница 166 – Марина Суржевская

– Наверное… Но мы пришли – прошу.

Я толкнул дверь в небольшое помещение с арочными окнами. И мы сразу оказались в кусочке лета – солнечном, душистом, разноцветном. Из-за этого зимнего сада бывший владелец дома поднял стоимость почти в два раза, отпугнув других возможных покупателей. А я вот едва вошел сюда, сразусказал «беру». И вовсе не ради апельсиновых деревьев или разросшихся фикусов.

Катерина тоже сразу увидела это и нахмурилась.

– Клетки? Почему здесь столько пустых клеток?

– Прежний хозяин держал птиц. Канарейки, сойки, даже соловьи. Но как только я вступил во владение, приказал избавиться от всех пернатых.

– Избавиться?

– О, не смотрите так! – улыбнулся я на ее гневный взгляд. – Некоторых сразу отвезли подальше от города и выпустили, а тех птиц, которые не смогут выжить в нашем климате, Костя отправил графу Лухареву. Он большой поклонник певчих птиц, но еще и их ценитель. Здоровых птичек он вывезет в теплые страны и отпустит на свободу, а о тех, кто уже не может жить без помощи человека, – позаботится.

Мы остановились под остро пахнущим лимонным деревом.

– И почему же вы так поступили? – тихо спросила девушка.

Я промолчал. Почему? Может, не мог смотреть на все эти крылья. Среди ярких певуний не было зимородков, но даже те, что заполняли клетки, доводили меня до исступления. Даже опавшие перья сводили с ума напоминанием.

Тимофей нанял целую армию уборщиц, чтобы вычистить от них зимний сад.

Клетки я приказал оставить.

Почему-то.

Катерина тоже молчала, внимательно рассматривая меня.

– Дмитрий Александрович, – как-то резко, словно решившись, начала она. – Вы не ответили на мой вопрос. Не про птиц… – Она неопределенно махнула рукой. – В сторожке рыбака я спросила: встречались ли мы раньше. Но вы не ответили.

Я склонил голову. Больше всего хотелось сказать правду, вывалить все целиком. И про мой приезд в тайгу, и про все наши встречи и разговоры, и про венчание в тайге. Сказать, что люблю ее, а она любит меня. Просто не помнит об этом.

Вот только стоило представить, как это прозвучит, и я осекся. Мои слова ничего не изменят, если она не вспомнит. Если не почувствует.

– Почему вы спрашиваете? – ушел я от ответа.

– Я уже говорила. Рядом с вами я чувствую себя странно. – Она тревожно провела рукой по лбу, зажмурилась на миг.

– И… как же?

– Я… не знаю. Мое сердце стучит слишком часто.

– Может, дело в том, что я вам нравлюсь? – Я позволил себе улыбку, и Катерина сначала вспыхнула, потом тоже улыбнулась.

– Звучит очень самонадеянно. Может, и так. Но все же это нечто иное. Но… я не могу объяснить это чувство. Иеще мне приснился сон.

– В самом деле? О чем же?

– О вас. И еще там были лопухи… – Она осеклась и вдруг покраснела.

Я заинтересованно придвинулся ближе.

– Какой необычный сон. О лопухах.

Катя покраснела еще сильнее, даже кончики ее ушей вспыхнули. А я едва не рассмеялся от радости. Неужели она вспоминает? Пусть память возвращается лишь во снах, но она возвращается! Надо лишь подтолкнуть ее! Вот только как это сделать?

– Я хотел бы… – начал я, но тут из-за разросшегося куста неизвестного мне растения скользнуло длинное пушистое тело, и возле моей ноги возник кот.

Катерина подпрыгнула, ее глаза расширились. Я безотчетно отпихнул кота обратно в кусты.

– Люша, а ну брысь! Уходи! Не пугай мою гостью!