Книга Третье правило семьи Райс, страница 88 – Оксана Гринберга

Искра.

Арара, если на наречии Аль-Убари.

– Я знаю, однажды ты стояла вот тут, на этом самом месте, – говорила ей.

Потому что рядом с возвышением алтаря, укрытым золотой тканью, на которой лежали свежие цветы и курились пирамидки с благовониями, были нарисованы следы маленьких женских ног, возможно, обутых в сапожки или сандалии

Кажется, на это место можно было вставать – оно было намного потертее, чем остальные плиты пола в храме.

И я это сделала.

Встала туда, где когда-то стояла Арара, Искра Аль-Убари. Затем уставилась через арочное окно на застывший черный поток всего в нескольких десятках метров от храма, пытаясь представить, что она чувствовала в тот момент.

– Все то, что произошло со мной и моей драконицей, – говорила ей, – это такие мелочи перед лицом смертельной опасности, которую видела ты. Но ты не сломилась и не убежала, вместо этого сделала то, что была должна. Возможно, твое сердце все-таки дрогнуло на пару мгновений, и ты стала сомневаться… Думала: быть может, тебе стоит покинуть город вместе с остальными…

Я все-таки ушла с этого места, потому что стоять там стало невыносимо.

К тому же голову внезапно сдавило. Да так сильно, словно на меня накинули и принялись закручивать железный обруч, и я не могла понять, что со мной происходит.

Шаг, другой.

Давление усиливалось – не только на голову, но и на глаза, и мне стало казаться, будто вокруг меня закрутились светлые вихри Высшей магии.

Поморгала – как все это странно! – и вихри пропали. То есть я перестала их видеть, но чувствовала, что они рядом, хотя к магии я не обращалась. Не только это – внезапно я ощутила, будто Искра хочет, чтобы я продолжала.

Разговаривала с ней.

Рассказывала о себе и своей драконице. О том, что у меня на уме и на сердце.

– Но ты не убежала, – продолжала я, пытаясь хоть как-то совладать с усиливавшейся головной болью. – Вместо этого сделала то, что должна, и остановила поток. Признаюсь, я понятия не имею, как тебе это удалось. Мне, как и остальным, остается лишь восхищаться силой твоей магии, безграничной любовью и способностью к самопожертвованию.

Едва чувствуя ноги, я все же подошла к стене, исписанной словами молитв и благодарностей.

Давление становилось невыносимым, и целительские заклинания не помогали.

Мир перед глазами то темнел, то наливался золотыми красками. А еще, когда я проводила пальцами по словам молитвы, тексты почему-то стали вспыхивать алым под моими прикосновениями.

– Но знай: ты пожертвовала собой не зря, – из последних сил произнесла я. – Твое деяние не забыто, и твой подвиг до сих пор восхищает твоих потомков! Искра, Арара…

Тут миризо всех сил вспыхнул золотом, а потом рассыпался на части. Мне показалось, что я падаю – так и есть, падала! – но я уже ничего, ничего не могла с этим поделать.

***

– Вам нужно немедленно уходить, – произнес Хаким, и это случилось после того, когда я более-менее пришла в себя.

Но сначала я очнулась в доме Хакима на узкой софе в его гостиной, когда к моим губам поднесли кружку с резко пахнущим варевом. Тогда-то я и открыла глаза.

Оказалось, напоить меня пытался Кассим, старик уговаривал сделать хотя бы глоток, а позади них маячили встревоженные парни из Хъедвига.

И я сделала то, что от меня хотели, – пригубила содержимое кружки.

Питье оказалось довольно мерзким не только на запах, но и на вкус, но я все-таки допила его до конца, раз уж это должно было, по словам Хакима, вернуть мне силы.