Книга Ноктюрн для капитана, страница 117 – Галина Маркус

Новая пауза, новые нервные шаги.

– И если тебе по душе такая жизнь – ну что же, – выдыхает Питер. – Меня всегда будут держать возле тебя честь, благодарность, сострадание… страх за тебя, чувство вины наконец. Прости, я знаю, что это жестоко. Но я прошу тебя. Нет, я обращаюсь к твоему сердцу и разуму… к гордости наконец.

Он делает паузу и произносит так, что мое сердце замирает:

– Отпусти.

В этом тихом слове звучит такая сила! Это не мольба, это слово из разряда тех, что произносятся единственный раз в жизни и больше никогда не будут произнесены.

Хелен вскакивает на ноги и бросается ему на грудь:

– Нет. Нет, нет, нет. Я не могу жить без тебя, Пит! Я твердо знаю, что ты ошибаешься! Она улетит, и ты поймешь, ты придешь в себя, это наваждение! Ты просто хочешь ее, я знаю, у мужчин так бывает!

– Даже если бы и так, – твердо говорит он. – Пойми наконец, я хочу – ее.

Он делает акцент на последнем слове. Вот это по-настоящему жестко и, насколько я знаю Хелен, для нее – нестерпимо. Я могу видеть, как Хелен отпрянула от него, и представить, как она оскорблена.

– А меня… меня ты не хочешь – совсем?

– Когда-то очень хотел, ты знаешь. Но ты права: все перегорело. Когда мы расстались, я слишком быстро понял, что ничего, кроме этого желания – очень сильного, признаю меня к тебе не влечет. Что мы больше ничем не связаны. На расстоянии оно прошло, а ничего больше не осталось. Знаю, как тебе больно из-за Гжешека и как ты одинока… знаю, что виноват в его смерти. И я еще помню, что нас когда-то связывало. Но я больше не могу тебе врать.

– То есть – я не привлекательная для тебя женщина? – задыхается она.

– Ты необыкновенно красивая женщина. И я хотел бы тебя, как и любую другую такую же красивую женщину. Но мне этого не надо. Больше не надо. Ну как тебе объяснить? Хотеть можно многих, но желанная – только одна.

– Но откуда ты знаешь, ведь если она уедет – ты можешь сказать потом так же, что это было всего лишь…

– Хел, ты меня не слушаешь. Мое чувство к Алекс состоит не только из этого желания… оно в сто раз больше. Когда я понял это впервые… Пойми, я не променялбы это на близость с первой красавицей мира. И я никогда… никогда не испытывал ничего подобного к тебе. Скажи, тебе нужен такой муж?

Мое сердце стучит так быстро, что, кажется, сейчас его стук услышат на другом конце комнаты. Оно забыло, что меня больше нет, и колотится во мне так, словно пытается настоять на своем, доказать, что все еще живо. Господи, Питер, зачем… зачем я проснулась и услышала это? Она никогда не отпустит тебя, никогда. Я просто ошибка – пускай она объяснит тебе! Потому что для меня уже все закончено, такова моя плата за возможность дышать. Хочу ли я такой жизни – другое дело. Но мне не приходится выбирать. Почему Хелен не дала мне таблетку покрепче, чтобы я ничего не знала!

– Питер, Питер, но что тебе может нравиться в ней? – почти шипит Хелен. – Чем она лучше меня? Спроси у любого, кто из нас… Да, у нее красивые волосы, и она чуть моложе. Но ты даже не видел ее… я же говорила тебе – лучше бы ты переспал с ней уже! У нее некрасивые плечи и крохотная грудь! В ней нет настоящей женственности и уж точно никакой сексуальности.

Почему-то снова испытываю жалость к ней. Я уже давно убедилась, что наши с Питером мысли сходятся, или научилась понимать, как он думает. И я знаю, что сейчас он испытывает что-то вроде брезгливости – к самому уровню того, о чем говорит Хелен. Мне жаль ее, потому что она не способна понять его. Потому что с каждым словом она становится от него все дальше, но даже не замечает этого. Потому что с нее слетел сейчас весь покров загадочности и печали, а проявилось мелочное и злобное. Что ее голос – мягкий и обволакивающий, когда она себя контролирует звучит сейчас так неприятно.