Книга Ноктюрн для капитана, страница 102 – Галина Маркус

– Но как… – Я больше не могу стоять и присаживаюсь на корточки. – Как они так легко перешли к убийствам… Они могли сразу все прекратить, после первой же смерти! Нельзя ведь так… ради каких-то денег.

– Каких-то? Алекс, какой ты еще ребенок.

Кэп оглядывается на меня и, опомнившись, нажимает на другую панельку. Из невидимой ранее щели в полу начинает выползать и надуваться огромный темно-красный матрас. Он заполняет практически весь пол, как гигантское шелковое одеяло, оставляя только узкую дорожку по правой стене. Я буквально падаю в него, и меня обволакивает в точности так, как в злополучном кресле-релаксе.

Питер подходит и подтыкает мне матрас поплотнее. У меня нет сил сопротивляться его заботам – в конце концов, сегодня я имею право на то, чтобы меня пожалели.

– Ради денег – да таких денег! – люди способны творить кошмарные вещи. Но знаешь, что я заметил? Понятия о добре и зле у них сохраняются. Просто они находят себе оправдания. Например,они скажут, что им нужны средства на помощь больному отцу. Или что лучше принести одну жертву, чем тварь, взбесившись, покусает сотни невинных. И что сначала это было просто безобидное мошенничество, а потом вот так получилось, и другого выхода не было… и так далее, и так далее. Вот поговори потом с Зубоффым, он тебе объяснит, да так, что ты его еще пожалеешь, – усмехается Кэп.

А он, оказывается, моралист не хуже моей мамы. Прямо слышу ее голос: «Надо читать классику, Алекс. Одно зло повлечет другое, и второе всегда будет хуже». Я не в том состоянии, чтобы вспоминать, из какой это книжки. Кажется, там тоже была старуха. Такая же, как моя, – в платочке, с седыми космами.

Кэп бросает на меня мрачный взгляд.

– Спи, ладно? Я пока подумаю, как нам быть.

Он выключает освещение, тем более что слабый серый свет начинает поступать из окна. Впрочем, на улице, кажется, сегодня будет темно и пасмурно – наступает один из тех осенних деньков на Доре, в которые случаются все эти метеоритные дожди и бури. Раньше они были способны снести даже купол, а сейчас только создают мрачную атмосферу, приглушая самое яркое освещение.

Кэп садится на край матраса, оставляя ноги в проходе, и начинает работать с коммуникатором, отвернувшись от меня.

Несмотря на уютное лежбище, меня снова знобит. Реальность, разговоры, воображение – все слилось воедино. Стоит мне смежить веки, как передо мной возникают глаза этой твари, она ненавидит меня лютой ненавистью, она видит меня насквозь, она словно говорит: не думай, что я умерла, я приду к тебе еще и еще, я вернусь под другой личиной, я доберусь до тебя…

Я пытаюсь убежать и спрятаться, но ноги у меня словно ватные. Шатаясь, я брожу по серому бесцветному городу и каждую секунду жду, что она кинется на меня из-за угла. И она, конечно, кидается. Я пытаюсь кричать, но сухой язык прилипает к нёбу. Она рвет зубами мою руку, но рука почему-то от этого только немеет. Я мечусь, пытаясь освободиться. Мне надо позвать Питера, я помню, что он где-то рядом, но всякий звук глохнет у меня в горле, мне удается издать только сдавленный стон.

А потом, уже в полусне-полуяви, я чувствую, как кто-то ложится рядом со мной, это Питер, он полностью умещает меня в свои объятия, успокоительно целует мое лицо, нежно гладит по голове, гладит все мое тело, руки, ноги, унимаяв них дрожь. И кошмар отступает, я выплываю из ледяного болота к теплу и свету.