Книга Сильнейшие, страница 64 – Лорен Робертс

— Пэй, мне так жаль. Я…

Эта секунда тянется дольше всех предыдущих. Она ощущается как огонь. Как смерть. Как начало конца. Боль пронизывает все тело и расплывается в груди. Медленно смотрю вниз, на то, из-за чего я умру. Моргаю, глядя на окровавленную ветку, пробившую грудь, смутно размышляя, как она там оказалась.

Все кажется тусклым, приглушенным, как крик, вырывающийся из горла, которое мне не принадлежит. Глаза медленно находят бегущую ко мне девушку, я вижу, как на ее губах зарождается крик, но не слышу его.

Она подхватывает меня, прежде чем я падаю на песок. Я оказываюсь в объятиях, которые хочу почувствовать, но не могу. Ее пальцы осторожно убирают пряди с моего лба, и я изо всех сил стараюсь улыбнуться, наслаждаясь знакомым ощущением.

Она всегда рядом, чтобы вытаскивать меня из кошмаров и убирать непослушные пряди с глаз. Ощущаю боль, пронизывающую тело, но скорее, как понимание того, что сердце разбилось, даже не чувствуя, как оно ломается.

Продолжаю смотреть на нее. Моя сильная Пэй. Она говорит, что все будет хорошо. Знаю, что это не так. Я не глупая, я знаю, что умираю.

Она обещает достать мне медовые булочки. Говорит, что накормит так, что от них меня будеттошнить. Мы обе знаем, что это ложь. Моя любовь к булочкам умрет вместе со мной.

Умереть. Такое странное слово, которое я обычно ассоциирую с моими тканями¹⁰. Как странно использовать всего несколько букв, чтобы обозначить конец моего существования.

— … ты должна пообещать мне, что останешься…

Ее приглушенные слова пронизывают меня острее, чем ветка, торчащая из моей груди.

— Пэй, — я судорожно вдыхаю. — Ты же знаешь, я не даю обещаний, которые не могу сдержать.

Не слышу многое из того, что она говорит дальше. Ее слезы капают мне на лицо, хотя я не чувствую их сквозь онемение, накрывающее мое тело. Она по-прежнему упрямо не признает очевидного — смерть, стремится забрать меня.

Это единственное, что я чувствую. Успокаивающее прикосновение пальцев Смерти к моему лицу. Думала, что буду бояться ее и конца, к которому она меня приведет. Но то, что это действительно конец, в какой-то мере утешает.

— Обещаешь, что будешь носить его ради меня?

Слова срываются с моих губ, а за ними идет кровь. Сквозь мутнеющий взгляд я вижу вопрос на ее лице, но не слышу его.

— Жилет, — я кашляю. — З-зеленый, с карманами. — Смерть шепчет мне что-то, но я перебиваю ее. — Шитье заняло у меня целую вечность, и я бы не хотела, чтобы вся моя…т-тяжелая работа пропала даром.

Это то, что от меня останется. Физическое свидетельство того, чем я жила.

Нет. Есть Мак. Он — тот, ради кого стоит жить. И я только надеюсь, что когда я умру, они оба будут носить жилеты, как вечная связь со мной.

Но я не говорю этого.

Она обещает. Она умоляет. Она притягивает меня ближе.

Она такая хорошая. Не уверена, что она понимает, насколько она хороша. То, что ее ценность намного больше, чем то, какая сила течет или не течет по ее венам. Я всегда знала, что она не такая, как все..

Мои веки становятся тяжелыми, но я заставляю их оставаться открытыми. У меня будет достаточно времени отдохнуть, когда я умру.

Уходить в неизвестность — это спокойно. Но оставлять ее одну — наоборот. Я отталкиваю Смерть, нуждаясь в последнем слове.

— Это не прощание…а лишь неплохой способ сказать «до встречи» прежде чем, я увижу тебя снова, — я покидаю с этими словами, шепча их сквозь онемевшие губы.