Книга Сильнейшие, страница 24 – Лорен Робертс

— Я имею в виду, если мы все еще будем видеться после всего этого.

И вот оно, это чувство вины.

Вина при мысли о том, что я покину ее, даря надежду на то, что неизбежно рухнет. И все же, я отрицаю свою привязанность к Адине. Потому как забота о Гере была единственной слабостью, которую я позволял себе, а эта девушка еще опаснее. Трагедия преследует меня повсюду, и я не заслуживаю того, чтобы стать ее причиной ее гибели. Адина заслуживает счастья, жизни, достойной ее света. А это значит, что я должен держаться от нее как можно дальше.

Я должен.

— Думаю, нам не стоит видеться после всего этого.

Она отводит взгляд от стежков, которые она прокладывает вдоль штанины, и вскидывает голову:

— П-почему?

Я пожимаю плечами с притворным безразличием.

— Потому что мой скверный характер может тебя задеть.

Она поднимает подбородок, сверкая своей яркой улыбкой.

— Думаю, ты просто беспокоишься, что я сделаю тебя добрее.

Я хмурюсь.

— Это было бы прискорбно. Мне нужно поддерживать свою репутацию.

Она снова переводит глаза на мундир на ее коленях.

— Как ты научился сражаться?

Горло сжимается, заставляя меня сглотнуть перед тем, как произнести:

— Я обучился всему сам.

Она настойчиво требует подробностей:

— Почему? Потому что хотел научиться использовать оружие, которое создавал?

Потому что я боялся.

— Мой отец был кузнецом, — мой голос звучит глухо. — Я всему научился, наблюдая за ним. Большей части боевых приемов тоже.

Прежде чем она продолжит задавать вопросы, я командую:

— Ладно, покажи мне, что ты помнишь из моей вчерашней упорной работы.

— Твоей упорной работы? — Она раздраженно вздыхает и поднимается. — Это я десятки раз махала руками в воздухе.

— Да, и мне было очень больно на это смотреть.

Я опускаю руку ей на спину, с каждым шагом ощущая покачивание ее бедер. Пытаясь игнорировать это, я направляю ее к мягкой стене, ранее скрытой за полкой, заставленной оружием. Указываю на пыльную ковровую обивку, которуюсмастерил много лет назад.

— Больше никакого размахивания кулаками в воздухе.

— Отлично, — произносит она без особого энтузиазма. — Теперь я могу ударить то, что действительно причинит боль.

— Я много раз тренировался на этом, сладкая. Уверяю тебя, она не сможет тебе ответить.

Я занимаю свою обычную позицию позади нее, и она наносит удар по коврику гораздо мягче, чем я ее учил.

— Давай, Дина. Ей не больно.

И вот опять. Во мне просыпается желание.

Имя срывается с моих губ во второй раз, и я снова жалею об этом. Жалею о формирующейся между нами близости.

Прочистив горло, она пытается нанести еще один удар. Я поворачиваю ее бедро в такт этому движению, чувствуя, как моя ладонь обхватывает ее тело.

Кудрявые волосы с исходящим от них ароматом меда, беспрестанно хлещут меня по лицу. Но я не смею жаловаться на ее близость, опасаясь, что она она отдалится.

— Интересно, что Пэй наденет на бал, — Адина вздыхает, замедляя удары. — Надеюсь, они подберут что-то, что не будет делать ее слишком бледной по сравнению с ее серебряными волосами. А еще она наотрез отказывается носить что-то с рюшами или…

— Сосредоточься, Адина.

Я намеревался убедиться, что с моих губ не сорвется ее прозвище.

— Вернее, ее и так сложно заставить надеть что-то, кроме того жилета, который я ей сшила, — продолжает она так, словно я даже рта не раскрывал.