Книга Пять жизней и одна смерть, страница 47 – Амалия Лик

Через час или около того гости разошлись. Я стояла на веранде, всматриваясь в ясное звездное небо, а во всем теле начинала вибрировать паника. После всех этих разговоров про зачатие я боялась ложиться в одну кровать с Лилиан. Да, наверное, кому-то было бы интересно попробовать себя в роли мужчины, но мне – нет!

Я вернулась в дом и, пока Лилиан убирала оставшуюся посуду со стола, быстро поднялась по лестнице, стараясь остаться незамеченной, и юркнула в спальню. Снимать с себя одежду не хотелось, но проснулась-то я в трусах. Пересилив себя, быстро стянула джинсы, свитер и майку. Забралась в кровать на свою половину и укрылась до самого подбородка одеялом. Только вот на кровати было всего одно одеяло! Я ощущала себя обнаженной и растерянной. Понимала, что есть большая вероятность соприкосновения наших тел. Я почувствовала стыд, от которого на лбу выступила испарина.

«Засыпай, засыпай, нужно уснуть», – убеждала я себя. Но сон, как назло, не приходил.

Свет за дверью погас. Я слышала, как Лилиан вошла в комнату, напевая какую-то песенку, сняла одежду, потом в ванной умылась и почистила зубы.

Она легла на свою половину, натянула на себя одеяло и, немного поерзав, успокоилась. В тишине и спокойствии прошли несколько минут, мы просто молча лежали под одним одеялом. Я уже почти расслабилась, чтобы погрузиться в долгожданный сон, но тут почувствовала ее руку на своей обнаженной спине. По мере того как ее пальцы плавно скользили по коже, перемещаясьвсе ниже и ниже, по мне рассыпались неприятные мурашки, а к горлу подкатил, не давая дышать, ком. Она промурлыкала:

– Любимый, я хочу…

– Нет! – резко вскрикнула я, не выдержав, и вскочила с кровати.

Она потрясенно смотрела на меня, ничего не говоря.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Я сегодня не в себе. Давай завтра.

Она не ответила, отвернулась от меня, я услышала тихие всхлипы.

– Прости, – шепотом произнесла я и решительно направилась к выходу.

Большой дом, достаток, уважение, любовь и забота. Приятно вспомнить. Жаль, что я не вписалась в его жизнь, не смогла стать ее частью. Мне до сих пор стыдно, что обидела Лилиан, но я не могла поступить иначе, перешагнуть через себя и свои ощущения. Как оказалось, быть одиноким стариком или никому не нужной официанткой в чем-то даже проще, чем всеми востребованным членом общества. У меня не было ни опыта, ни знаний. Я совершенно ничего не понимала в том, как должна вести себя, что говорить, что делать. Боже, да я даже не могла представить себе масштаб их мышления и ту ответственность, которую они каждый день берут на себя: ответственность за свое поведение, за людей, которые их окружают, за жизнь, которой живут.

Элиза Локс

Утро после замечательного вечера с Алом не принесло ничего хорошего.

Пытаюсь открыть глаза, тело бьет озноб, уши закладывает, каждая клеточка вопит от боли. Жажда, еще меня мучает нестерпимая жажда.

«Ох, только не это, только не вновь в тело Элизы», – думаю я. Но мысли путаются, тело сотрясают мучительные оползни тошноты, боли и судорог. Мне кажется, это лихорадка и осталась всего какая-то пара секунд жизни, очень мучительных секунд. Но я-то знаю, я уже знаю, что Элиза не умирает, просто у нее ломка. Ненавижу эти дни в ее теле. Ведь я никак не застрахована и не ограждена от этих ощущений, они во мне, они надо мной, они повсюду. Пытаюсь вспомнить вчерашний вечер, как мы с Альбертом после изумительно вкусного ужина прогулялись под теплым светом желтых фонарей. Он проводил меня до самой двери и, как истинный джентльмен, откланялся. А я, закрыв дверь, подошла к окну и смотрела на его удаляющийся силуэт. А уже сегодня я не могу поднять килограммовые веки, не могу управлять телом, не могу ничего. Приложив остатки сил, все-таки продираю глаза, и яркий свет нестерпимо больно режет незащищенные зрачки, точно осколками стекла. Слезы тонкими струйками текут по щекам. В узкие щели глаз пытаюсь рассмотреть окружающую меня обстановку.