Книга Мир охоты и крови, страница 36 – Микки Хост

Гилберт вдруг выпрямился, пыльными руками убрал упавшие на лицо волосы и посмотрел на Эрнандесов:

– Свободны.

Ногой отпихнув несколько отколовшихся кусков мрамора, он переступил через крупную трещину и продолжил подниматься, сжимая кулаки.

– Мой король, – тихо произнесла Диона, сделав шаг вперед. – Для чего мы были нужны на самом деле?

– Чтобы остановить меня, – ответил Гилберт лишь после того, как оказался на самой верхней ступеньке. – Я знал, что она скажет о нем, и боялся, что захочу придушить ее. Хотел, чтобы в этом случае вы меня остановили.

Диона уже открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но Гилберт ушел.

Какая, собственно говоря, разница, о ком заговорила Сонал? Она была в плену у демонов, ее рассудок наверняка омрачен хаосом, к тому же Марселин поила ее отварами, притупляющими ощущения, и принцесса наверняка не понимала, где находилась, с кем говорила и что происходило.

Гилберт мысленно повторял это, рассматривая свое отражение в зеркале. В черных волосах пыль, одежду покрывает мелкаямраморная крошка, в уголках глаз – подступающие слезы, которые он изо всех сил сдерживал.

Гилберт сейчас не в том положении, чтобы поддаваться эмоциям и позволять гневу и ненависти контролировать его. Он должен позаботиться о Сонал, заняться поисками Николаса, Кита и демоницы, оказать помощь принцу Джулиану, встретиться с королевой Ариадной и ее советником Беро, найти время для встречи с Сионием… У Гилберта было слишком много дел, чтобы отвлекаться на пожирающие изнутри гнев и ненависть.

Однако Сонал приняла его за Фортинбраса.

Они действительно были похожи, особенно теперь, когда Гилберт стал старше: прямой нос, острые скулы, голубые глаза, лишь овал лица да легкие кудри отличали его. Ни с Алебастром, ни с Гвендолин или Розалией Гилберт не был схож настолько. Боги будто решили поиздеваться над ним и смешали кровь так, что они оказались чрезвычайно похожи с Фортинбрасом.

– Спокойно, – пробормотал Гилберт, но рука уже коснулась большого напольного зеркала и с силой отшвырнула его в сторону.

Миллионы осколков разлетелись во все стороны, серебристый металл жалобно заскрипел и сжался от силы удара.

– Ракс, – выплюнул Гилберт, посмотрев на руку.

У него было слишком много дел, чтобы отвлекаться на пожиравшие изнутри гнев и ненависть, но Сонал перепутала его с Фортинбрасом. С братом, которого он любил, которому безоговорочно верил и который предал его, весь их род и целый мир.

– Ракс, ракс, ракс!

Гилберт кричал, и его голос срывался в рычание, пока руки тянулись ко всему, что находилось достаточно близко: полки, мелкие шкафчики, стол, книги, пустые чашки и тарелки, мелкие коробки с дарами от фей. Гилберт хватал первое, что попадалось под руку, и швырял со всей силы, не заботясь о том, что разбивает, рвет или кромсает. Он не обращал внимания, как острые осколки посуды рвали портьеры и одежду, лежавшую на кровати; как бархатные ленты, которыми были обвязаны коробки, с жалобным треском рвались; как мебель скрипела, когда он одним движением пинал ее, тем самым сбивая с пути все остальное. Коллекция каких-то книг – из-за слез он даже не видел каких, – которая всегда стояла на полке в его спальне, потому что слишком нравилась ему, была разорвана за считаные секунды. Стул с грохотом влетел в закрытую дверь, ведущую в ванную комнату, и разбился в щепки.