Книга Мир охоты и крови, страница 225 – Микки Хост

Пайпер устало выдохнула, села на пол и посмотрела на Фортинбраса. Его затуманенный взгляд сфокусировался на девушке.

– Эйс, у тебя готово? Ты не мог бы… – Пайпер кивнула на Фортинбраса и подняла окровавленные ладони. – Я чуть-чуть не в форме.

Сглотнув, Эйс неуверенно приблизился к Фортинбрасу. Рядом тут же оказалась Стелла, доставшая полотенца.

– Пусть сначала выпьет, – вяло скомандовала Пайпер.

Эйс кое-как сумел влить отвар в приоткрытый рот Третьего и отскочил будто ошпаренный. Стелла принялась утирать лицо сальватора от крови.

– Николас, – обратился Джонатан, – ты не мог бы вылечитьпорез Пайпер?

– Я в порядке, – возразила она, но покорно приняла помощь.

Не сказав ни слова и ни на кого не посмотрев, Гилберт оторвался от стены, прошел через всю комнату, переступив через окровавленную груду тряпья на полу, и собирался выйти в коридор, когда на пороге показалась Твайла. Не удостоив взглядом даже ее, великан обогнул демоницу и ушел.

– Почему твой тупой особняк вечно мешает мне?! – яростно крикнула Твайла ему в спину. Но, не дождавшись ответа, тут же вбежала в комнату и приблизилась к Фортинбрасу.

Клаудия сидела напротив Марселин и Стефана за столом, на котором лежало несколько магических книг, найденных Шераей, и, кажется, не обращала на них никакого внимания.

– Я никогда не встречала людей, которые подчинили бы проклятия себе. Обычно они… усложняют жизнь, – на мгновение запнувшись, сказала Шерая. – Стефан, как ты можешь вспомнить, практически умер из-за этого. Но твое проклятие… Это что-то совершенно новое. Это никоим образом не похоже на хотя бы одну часть ритуала призыва ирау.

Ритуалу разговора с умершими Шераю обучили в ребнезарском обществе магов. Обычно для его проведения требовалась вещь, которая принадлежала умершему человеку, но проклятие Клаудии и само присутствие Марселин компенсировали у них отсутствие этой вещи.

Если ритуал пройдет успешно, Марселин поймет, что Стефан не лгал, что Елена действительно прокляла его. И тогда все ее воспоминания о матери разобьются, как стекло, и уже никогда не склеятся обратно.

Елену, чей голос слышался за спиной Стефана, должна была расспрашивать Клаудия. Однако она молчала, то и дело медленно переводя взгляд с одного книжного шкафа за спиной Стефана на другой, и не замечала ни Марселин, ни Шераи, ни Энцелада, стоявшего у нее за спиной.

Марселин ждала, чувствуя, как медленно умирает внутри.

Она волновалась так сильно, что не заметила, как начала плакать. Зато это заметил Стефан – он нашел ее руку под столом и переплел с ней пальцы. Даже сейчас, когда Марселин все еще злилась на него, он был рядом и знал, как ее успокоить.

Он всегда был рядом и всегда знал, как ее успокоить.

Марселин с трудом верила, что даже спустя двести лет Стефан до сих пор любит ее – после всего кошмара, который они пережили, после ее попыток вычеркнуть его из своей жизни и даже всеми возможными способами отравить жизнь ему. Стефанбыл слишком идеален для нее, и Марселин это знала. Ей следует сказать об этом сразу же, как они закончат с Еленой. Девушка сомневалась, что Стефан отступится и просто забудет о ней – она двести лет говорила, что он чудовище, но Стефан не сдался. Вряд ли сдастся и сейчас.

Будто прочитав мысли, Стефан провел на ее ладони короткую линию, словно успокаивая. Марселин едва не всхлипнула еще громче.