Книга Босиком в саду камней 3, страница 87 – Ана Адари

— Проходите, бабушка.

Император холоден, как иней на камне, стоящем в сугробе, а главный евнух не спускает с меня глаз. Он ведь ставленник все той же вездесущей Чун Ми. И после моего ухода понесется к ней с докладом.

— Не хотите поприветствовать меня должным образом, ваше величество?

Сын Неба озадачен. А я соображаю, что намеков он не понимает.

— Вам следует встать и поклониться мне, как старшей женщине рода. Я вдова вашего царственного деда, если вы еще не забыли. А если забыли, то я напомню. И об уважении старших тоже.

Император машинально встает, но тут же садится, потому что главный евнух делает ему знак. Конфуций всемогущий! Марионетка на троне! Кто угодно дергает ее за ниточки, даже какой-то ср@ный евнух! Чмо без яиц! Потому что в моем дворце он был никем, приспешником Чун Ми! Я к себе таких уродов не приближаю!

А этот, прости меня, Гуаньин, император, кастрирован на добрую половину мозга! Потому что позабыл, что у него-то яйца есть! И он мужик!

Я постепенно закипаю, а эта срань молвит:

— Вы провинились, бабушка, поэтому я не буду вас приветствовать, как полагается. Вас немедленно возьмут под стражу.

— И в чем же моя вина?

— Мой сын тяжело заболел.

— То есть, это я наслала ливень, вследствие чего Первый принц промочил ноги?

— Значит, вы признаетесь в том, что занимаетесь колдовством?

— Что⁈

Я же забыла, что он все воспринимает буквально! И у императора полностью отсутствует чувство юмора, видимо, оно находилось в той самой части мозга, которой его величество лишился!

— Вы совершаете колдовские обряды в красной комнате, бабушка, это цвет крови. Насылаете порчу, и наводите приворот.

Вообще-то это цвет любви, красный. А Лина мне привораживать не надо, он и так мой навеки душой и телом.

Так вот что задумала эта императорская крыса! Я позабыла и о том, что Чун Ми упертая! И если уж решила что-то у меня отнять, то на полпути не остановится. Теперь вот в ход пошло обвинение в колдовстве.

— Докажи́те, что это так, внук мой.

— В Восточном крыле немедленно проведут обыск. И доказательства найдутся.

Я догадываюсь, что туда подбросили какую-нибудь пакость по приказу Чун Ми. Куклу, изображающую Первого принца, всю истыканную иголками, пучки вонючих трав, сушеных лягушек со змеями, куриныекости. Чего-то в этом духе, я ведь не сильна в шаманских обрядах.

И что они уж точно там найдут, это сугубо мужские вещи. Их и подбрасывать не надо. Как минимум обвинение в преступной связи, ведь официально мы с князем не женаты. Проступков вдовствующей императрицы хватит на три пожизненных, казнить они меня не посмеют.

Император уже делает знак рукой, и главный евнух готов позвать стражу, но я повелительно говорю:

— Остановись! Ты кое-что забыл!

Он вырос в заброшенном дворце и не один год провел в ссылке. А я блистала на подмостках, пока мальчишка получал люлей от своих учителей, считающих его дураком. Сын Неба еще помнит мое величие. И моих влиятельных друзей. Поэтому останавливает своего прихвостня и вопросительно смотрит на меня:

— Это вы о чем, бабушка?

— О том, что ты — пустое место. А я смогу взять под контроль четыре армии. Одна на юге, в Нанкине, другая в Гуаньчжоу, куда уехал принц Ран Мин, третья на востоке, где охраняет границу князь Юн Чжоу, мой друг. Ну и четвертая на севере, куда ты отправил генерала Гао. Да, с ним мы далеко не друзья, но тебя он теперь ненавидит гораздо больше. К тому же он тесть принца Ран Мина, которого именно я когда-то сделала регентом. А принц умеет быть благодарным. И, видит Бог, я объединюсь с этими Гао, как бы я их не ненавидела. Но я пойду на это. И четыре армии, стянутые со всех концов страны, раздавят Пекин с его жалким гарнизоном, как гнилой орех. А ты уже не отделаешься ссылкой, предупреждаю.