Книга Птичья Песня, страница 75 – Яна Ветрова

Уже у двери я, осмелев от сегодняшних разговоров, сказала быстро, чтобы не успеть испугаться:

– Я хочу домой.

Перо в руке колдуна на секунду зависло над новым листом бумаги, а потом снова продолжило выписывать завитки. Я постояла немного и вышла в коридор. Вслед мне донеслось:

– Приготовь кофе.

И никакого «пожалуйста».

Вечером пришла Лора и начала выпытывать из меня все, что нужно и не нужно было знать про дом и колдуна. Во сколько он ест, сколько раз в день, что он ест, почему на завтрак всегда омлет, почему не творог, почему не каша, а как варить кофе, какие овощи на ужин, почему не рис, почему накухне, а не в столовой?

Мне пришлось показать ей заброшенную комнату. Я прошла к окну и раскрыла штору, вырвав помещение из полумрака. В пыли на полу отпечатались мои следы.

– Если хочешь, можешь тут убраться, но меня вполне устраивает, что он ест на кухне, – сказала я, глядя в окно. Живую изгородь я постригла довольно-таки неплохо для человека, который впервые держал садовые ножницы в руках.

Лора не ответила, и я обернулась. Она, хмурясь, дотронулась до розы в засохшем букете посередине стола. Роза была бордовая, почти черная. От прикосновения верхние лепестки полетели на стол. Лора отдернула руку и, заметив мой удивленный взгляд, произнесла:

– Нет… нет. На кухне, так на кухне.

Я только пожала плечами – чем меньше работы, тем лучше. Лора тут же вышла, и мне пришлось последовать за ней. Приготовив ужин, она тут же убежала, пообещав вернуться завтра рано утром с продуктами.

Мне очень нужно было в тень мира. Я хотела спросить птицу, не может ли она как-нибудь вывести меня домой. Я никак не могла заснуть, вспоминая свою комнату, мебель, книги, даже кружку. «Домой» становилось все более абстрактным понятием. Я называла это слово, но за ним ничего не было, кроме тоски и безысходности, охватывавшей меня в чужой постели, чужом доме и чужом мире.

Я ненадолго проваливалась в тревожные сны, но просыпалась от каждого шороха, пока воздух не пропитался влажным запахом мха, а свет не стал холодным, зеленоватым. Я с трудом села на кровати и уговаривала себя, что нужно дойти до окна. Когда, если не сегодня? Может быть, колдун еще несколько дней не пойдет со львом на охоту, а мне нужно узнать сейчас!

Достоевский с колдуном уже ушли, и я аккуратно выбралась в тень мира, снова забыв позаботиться об обуви и штанах. Птица сразу выбралась из-под рукава и села мне на плечо, как пиратский попугай, а Бонифаций радостно бросился к нам и улегся на спину, всем своим видом говоря – что же ты стоишь, чеши мне пузо!

– Бонифаций, все-таки ты кот или собака? – спросила я виляющего хвостом и мурлыкающего льва.

Птица слетела с плеча и забегала по траве: ей хотелось немедленно отправиться в путешествие. Я села рядом со львом и гладила его бархатное пузо.

– Ты можешь отвести меня домой? – спросила я птицу.

Та наклонила голову, пробежалась влево-вправо, а потом развела крылья, как будто пожала плечами. Я на всякий случай присмотрелась – нет, человеческие руки у нее из-под крыльев не торчали.

– Знаешь, тебе тоже нужно имя. Мне тут сказали, что вы как табуретки, но с табуретками-то я не дружу. Раз ты указываешь путь, то давай я буду звать тебя Звездочкой.

Вдруг лев резко сел, а за моей спиной раздался голос.