Книга Птичья Песня, страница 102 – Яна Ветрова

– Рина, – окликнул меня Робин.

Я заставила себя открыть глаза.

– Воду. Быстро.

На ватных ногах я подошла. Крови было больше, чем мне показалось сначала. Плащ колдуна был весь покрыт белыми нитями липкой паутины. Робин забрал стакан у меня из рук и вылил воду на грудь Джею. Тот стиснулзубы и застонал, и тут же в мою грудь впилась сотня иголок.

– Неси еще, – коротко сказал Робин.

В коридоре стоял железный запах теплой крови. Я налила целый графин воды и принесла свежие полотенца. Борясь с головокружением, я встала у лестницы и схватилась за перила, чтобы удержаться на ногах. Грудь Джея была покрыта круглыми ранками, маленькими, но глубокими.

– Они же не нападают… – тихо произнес Робин, вытирая кровь полотенцем.

– Не на меня напали, – прохрипел Джей и закашлялся. На его губах выступила кровавая пена.

Робин отбросил полотенце на пол и прочертил квадрат над ранами. Одной рукой он рисовал в воздухе знаки, а другую держал на груди Джея, который с трудом сдерживал кашель. Губы его побелели, а кожа, оттеняемая черной рубашкой, была бледной, как лист бумаги. Все это – красное, черное, белое в тусклом теплом свете, запах крови и пыли, хриплое дыхание – несло в себе первобытный ужас, открывало ту часть жизни, которую я видела только на экране и никогда не думала, что столкнусь с ней по-настоящему. Мной овладело чувство собственной хрупкости, ничтожности и неважности. Запах крови пробуждал древние инстинкты, и моим единственным желанием было бежать, куда угодно, как можно дальше от опасности. Вместо этого я вцепилась в перила и смотрела через открытую дверь в сад. Восходящее солнце разгоняло призрачные тени. Боль в груди постепенно уходила, только давило ребра.

Джей неуверенно вдохнул, проверяя, может ли он снова нормально дышать, и сел, прислонившись к стене.

– Постой, – произнес Робин и коснулся его нижних ребер.

– Это ты не вылечишь, – грустно усмехнулся Джей.

– Это ведь не от пауков?

– Раз и два, Робин.

– Не может быть. Ведь у тебя только один…

Джей показал на меня глазами, и Робин замолчал. Я не знала, куда себя деть – толку от меня не было, но меня вроде бы и не прогоняли. Просто так уйти, не дослушав и оставив двух мужчин сидеть в засыхающих лужах крови, было бы странно. Тут мне пришло в голову, что придется мыть пол, и я покрылась мурашками от отвращения.

Джей вылил остатки воды из графина на полотенце, вытер лицо и руки и медленно произнес:

– Один… Что-то пошло не так, Робин. Туан нашел для меня дневник наблюдений… сам знаешь, чей. Он у Кондитера.

Робин закрыл лицо руками и простонал.

– Его еще нехватало!

– Он не болтает.

– Это тринадцать лет назад он не болтал. Совет продолжает закручивать гайки, а Кондитеру все равно, кому продавать свои конфетки.

– Предложи мне вариант получше, – огрызнулся Джей и, морщась, закашлялся.

Я сообразила, что у меня есть законный повод уйти из коридора. Я пошла заваривать чай, но колдуны тоже решили, что на кухне беседовать приятнее. Солнце несмело выглядывало из-за макушек деревьев, искорками сверкали капли росы на распускающихся цветах. Я вынырнула в яркий теплый свет из мрачных кошмаров.

– И ни на что другое он не согласился? – продолжил Робин.

Джей не ответил, занятый поисками еды в холодильнике. Он все еще тяжело дышал, но помощь ему не требовалась. Раз он так быстро пришел в себя, то мог бы и переодеться, недовольно подумала я. Волосы, растрепанные, прилипшие ко лбу, все в паутине, как и плащ. Рубашка, разорванная на груди, грудь в смазанных следах крови… Я поспешила отвернуться к плите – чайник как раз закипел – и заварила чай. Пришлось поворачиваться, чтобы поставить на стол чашки. Джей вгрызался в яблоко, откусывая вместе с сердцевиной, словно не ел несколько суток. Покончив с яблоком, он полез во внутренний карман плаща, вынул сверток и протянул Робину.