Книга Суккуб для наследника, страница 91 – Екатерина Оленева

Николь терпеливо ждёт.

— Что я тут делаю? Чтоб мне сдохнуть, если я помню, как здесь оказался!

— Ты оказался здесь потому, что едва не сдох, — в тон ему отозвалась Николь, флегматично делая очередной глоток из чашки. — Вот, возьми.

Она протянула ему его порцию.

Ди, приняв чашку, осторожно втянул аромат, подозрительно морщась:

— Бергамот?.. Терпеть не могу. Бергамот, имбирь и мёд. А здесь пахнет и тем, и другим, и третьим. Что это?

— Витаминный коктейль для наркомана и алкоголика.

— Не преувеличивай. Я… — Ди словно завис, глядя перед собой невидящими глазами. — Я не помню, сколько вчера принял. Чёрт! Даже не помню — что?..

— Пей то, что дают сегодня. В отличие от твоего дилера, я палёнку не распространяю. Средство высшей пробы.

Ди с подозрением вновь заглянул в чашку:

— Думаешь, стоит рискнуть попробовать?

— Уверена. Тебе точно не станет хуже.

— Мне бы твою уверенность, — обречённо вздохнул Ди и, словно горькое лекарство, одним махом, осушил стакан.

— Надо было пить мелкими глотками.

— Надо было сказать об этом заранее. Там точно мёд, — скривился Ди. — Прости, я мёд мелкими глотками пить не в состоянии. Слушай, опусти жалюзи! Проклятое солнце бьёт в глаза.

Жалюзи у Николь не было, но она задёрнула шторы.

Ди со вздохом облегчения вытянулся на подушках:

— Ты будешь сильно меня ненавидеть, если я честно скажу, что не помню, как у тебя очутился? Рискну предположить, что я был в невменяемом состоянии и каким-то образом отыскал твой дом. Говорят, что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Я хотел извиниться.

— Не трудись сочинять. Побереги силы.

— Нет, правда. Мы расстались… недружелюбно. И это моя вина.

— Думаю, ты специально так расстаёшься с девушками? Чтобы позже не рисковали снова приставать.

— Я знаю, что ты бы этого делать не стала… меньше всего на свете я хотел тебя обидеть. Правда.

— Перестань, как попугай, повторять это слово — «правда», «правда». Чем чаще ты его произносишь, тем меньше внушаешь доверие.

— Не поспоришь. Но…

— Хватит, Ди. Ты не приходил ко мне извиняться.

— Но ведь зачем-то явсё-таки пришёл? — поморщился он.

— Ты хоть что-то помнишь из вчерашнего вечера?

Он сжал пальцами виски:

— Я… — на белом лбу появились тонкие морщинки. — Я должен был кое с кем встретиться…

— С девушкой, — услужливо подсказала Николь.

— Да.

— Не удивительно. Ты меняешь их… то есть — нас, — как перчатки. Впрочем, если подумать, никто ведь с такой быстротой перчатки не меняет. Очень часто, короче.

— Она казалась особенной.

— Полагаю, если бы она могла тебя услышать, была бы польщена. И что в ней было такого особенного?

— Я уже ни в чём не уверен. Даже в том, что она не была порождением моего воображения.

— Осталось только добавить «правда». Что же в этой особенной девушке смогло тебя зацепить? Что есть такого в ней, чего нет, скажем, во мне?

— Ну, во-первых, каждый раз, когда я её видел, она была в сногсшибательном сексопильном красном платье. И выглядела так, что на неё бы даже у мёртвого встал.

— Да, соглашусь, что мне, в моей пижаме с кошками, такого эффекта не добиться. Так всё дело в платье?

— Не-а, — засмеялся Ди. — Всё дело в том, что она — огонь.

— В каком смысле?

— В прямом. На ней красное платье, у неё красные волосы и, в последний раз я, вроде как, допился до того, что мне стало мерещиться, будто девица классно сосёт кровь.