Книга Сбежать из Академии, страница 60 – Леока Хабарова

— М-м… какая сладкая! — проурчал Рудольф. — Хочется ещё. Всего. И побольше!

Однако мне не было никакого дела до его желаний: за спиной директорского сына я разглядела знакомую фигуру.

Антон Сергеевич стоял, молча смотрел на нас, и взгляд его выражал целую бурю эмоций.

— О! — хохотнул Рудольф, беспардонно приобняв меня за плечи. — Ботаник пожаловал! И как вовремя! Мы с Нинкой как раз обсуждали, как половчее сказать тебе про нас, чтобы морально не травмировать.

— Нет никаких нас! — рявкнула, отталкивая подлого засранца. — Антон! Ты всё не так понял!

Я кинулась к физику, но было поздно.

— Всё я понял, — холодно проговорил он и, развернувшись, зашагал к лестнице.

Я бросилась за ним, давясь слезами, а Рудольф зашёлся хохотом.

— Вот умора! — смеялся он. — Ржу не могу! Беги, Лола, беги, а то, не дай бог упустишь своё очкастое сокровище! [1]

«Беги, Лола, беги» — остросюжетный фильм немецкого режиссёра Тома Тыквера 1998 года.

И я побежала. Побежала, потому что иначе просто не могла. Антон стал для меня единственной отдушиной. Надеждой на нормальную человеческую жизнь. Лучом света. Обещанием счастья.

Я мчалась за ним, глотая слёзы, а сердце рвалось из груди. Он поймёт. Непременно поймёт. Иначе и быть не может!

На повороте у лестницы передо мной выросла Одоевская.

— Нина! — медово пропела она. — Мне надо заново оформить списки учебной литературы, а дел так много, просто невпроворот! Окажи услугу, тебе же несложно? Ты ведь поможешь, правда?

— Гиена Игоревна! Сейчас я немного не могу. Точнее вообще не могу. Никак. Вообще. — Глазами я выискивала спину Антона: физик нырнул в толпу студиозусов.

— Ну так потом, как сможешь. Главное, сегодня до пяти. Край, до полшестого — Она схватила меня под руку и зашептала в ухо. — Слышала, из ФТА Зумардинову уволили за то, что она шашни с Николаевым крутила? Помнишь Николаева?

Я мотнула головой, пытаясь высвободиться. Не помнила я никакого Николаева и меня совершенно не интересовали его шашни, но Гиене приспичило почесать языком.

— Это тот красавчик из Центрального корпуса. Он ещё был замом зама Абзац, а потом его сделали начальником отдела по пафосу. А Зумардинова, вся из себя такая блондинка, весьма интересовала сына сама знаешь кого! Говорят, он-то всё и подстроил!

Я не слушала. Торопилась уйти. Но не тут-то было. К нам присоединился Енисей Симарглович.

— Барышни! — изрёк он. — А вы, часом, Лиходейского не видели? Вчера на тренировочном кладбище адепты занимались без наставника, а это неизбежный выговор!

— Ого! — Одоевская сжала мой локоть еще крепче. — А Мегера в курсе?

— В курсе… в курсе… в курсе… — привороженные неправильным приворотом адепты плелись за Злорадой Церберовной, которая, судя по кипе разнокалиберных методичек в руках, торопилась на лекцию. Но, заслышав разговор, притормозила.

— Я Кощея Кощеевича второй день не вижу! — сообщила она. — Нина, он брал больничный?

— Н-нет, — ответила, понимая, что Антона мне уже ни по чём не догнать. — Не брал.

— Может, он опять умер? — предположила Одоевская.

— Что вы! Нам бы сообщили, — возразил Енисей Симарглович. — Говорят, Лиходейский поехал в Центральный корпус разбираться с Абзац… и с тех пор — ни слуху ни духу!

— Давы что!

— Пропал?

— Совсем пропал!

— Быть не может!

— Может… может… может… — эхом отозвались студиозусы.